– Вы не знаете, где похоронена супруга Ахмеда
Парвиза? – спросил Дронго.
– Какого Парвиза? – не понял Пьеро.
– Того самого пакистанского ученого?
– Моя задача помогать вам и устранять причины, мешающие
вашему расследованию, – напомнил напарник, – а все остальное мне
знать не нужно.
– Ясно. У вас удобная позиция.
– Очень. Так спокойнее. Вы еще хотите что-нибудь
спросить?
– Спасибо. Пойду поищу телефон. В самолетах «Люфтганзы»
обычно устанавливают телефоны, с которых можно поговорить по кредитной
карточке. Вы не знаете, здесь есть такой телефон?
– Понятия не имею, – попытался закрыть глаза
Пьеро.
– Подождите, – снова остановил его Дронго, –
как мне вас называть? Профессором слишком претенциозно, хотя внешне вы больше
похожи на Пьеро.
– У меня документы на имя Николая Ивановича
Дубова, – сообщил Пьеро, – но можете меня называть, как вам нравится.
Этот профессиональный убийца имел уравновешенный, спокойный
характер. Казалось, его невозможно обидеть или вывести из себя. Впрочем, почему
казалось? Все, кто пытался ему помешать, давно находятся на небесах. Может,
поэтому он такой уверенный в себе и незлобивый?
Дронго вызвал стюардессу.
– У вас в салоне есть телефон? – спросил он.
– Нет, – удивилась она. – У нас не разрешено
звонить по телефону из самолета.
– Извините. – Дронго написал слово «Чикаго» и
поставил рядом с ним вопрос.
Затем снова посмотрел на свою схему. Если все правильно, то
террористы должны были продумать, каким образом вывезти эти отходы из Казахстана.
Через южную границу, рискуя нарваться на несколько пограничных постов? Чтобы
попасть в руки американцев, находящихся в Афганистане? Нет, это самый худший
вариант. Тогда получается, что они воспользовались либо железной дорогой, либо
самолетом. В первом случае Москва – наиболее реальный объект. Во втором – груз
могли отправить в Европу. До Америки оттуда далековато, и вряд ли самолет мог
лететь туда без посадки в промежуточных аэропортах. Впрочем, сейчас возможна
любая невозможная вещь. В таком сумасшедшем мире мы живем. Кто мог представить,
что двадцать первый век начнется одиннадцатого сентября падением двух башен
Всемирного торгового центра, а потом будут война в Афганистане,
непрекращающаяся бойня в Ираке, многочисленные террористические акты в Израиле
и России, трагедия в Мадриде и, наконец, Беслан? Не слишком ли много всего лишь
для четырех лет нового века?
Самолет наконец пошел на посадку, и через двадцать минут они
уже выходили из лайнера. После обретения независимости многие города, области и
страны поменяли названия, сделав их труднопроизносимыми, словно устраивая некий
конкурс на самое нелепое название. Именно поэтому Таллин стали писать с двумя
«н», Башкирия превратилась в Башкортостан, а прежний город Алма-Ата стал
Алматы. Хотя можно привести и другие примеры. Столицей Киргизии долгое время
был город Фрунзе. Учитывая, что киргизы не выговаривали букву «Ф», столицу
собственного государства они произносили как «Прунзе». Таких примеров
грамматического идиотизма можно припомнить сколько угодно. Совершенно понятно,
что любая страна имеет право давать любые названия своим городам и областям, а
другая – произносить их в соответствии с лексическими нормами своего языка.
Так, например, привычные для русского языка Китай, Венгрия или Эквадор сами
китайцы, венгры и эквадорцы произносят как Чайна, Хунгария, Эукадор.
В аэропорту их ждали. Двое мужчин пожали руку Дронго и
проводили его в приготовленную для встречи комнату. Очевидно, эти двое знали,
что его напарник всего лишь исполнитель, и поэтому его туда не пригласили. Один
мужчина с характерной восточной внешностью представился как Кенжетаев Савутжан
Шарипович, другой назвался Решетиловым Юрием Васильевичем. Обоим было лет по
пятьдесят. Оба так испытывающе смотрели на Дронго, словно решали, можно ли ему
доверить столь серьезную миссию.
На стол поставили чай. Встречающие мужчины молчали,
очевидно, ожидая кого-то третьего. Дронго решил не задавать лишних вопросов.
– Вам уже рассказали о том, что у нас случилось? –
спросил наконец Кенжетаев.
– Да, – коротко ответил Дронго. – А вы
случайно не знаете, где похоронена супруга Ахмеда Парвиза?
– Этого пакистанского ученого? – уточнил генерал
Решетилов.
– Он похоронил ее в Чикаго или привез тело на родину?
Решетилов удивленно посмотрел на своего коллегу. Кенжетаев
пожал плечами. Этот вопрос оба генерала себе не задавали. Он их просто не
интересовал.
– Узнаем, – буркнул Кенжетаев. – Сейчас
придет руководитель специальной группы.
– Как вообще могло произойти такое, что кто-то залез в
этот могильник? – задал новый вопрос Дронго.
На этот раз Кенжетаев посмотрел на своего российского
коллегу, предоставляя право ответить ему.
– Состояние бардака, которое длится вот уже пятнадцать
лет, – в сердцах произнес Решетилов.
– Мы даже не предполагали, что там кто-то может
появиться, – добавил Кенжетаев. – Нам казалось, что эти отходы
надежно погребены на большой глубине. Кто в нашей стране мог об этом помнить? У
нас ведь нет ядерного оружия. Там был обычный пост внутренних войск. Мы даже
собирались убрать его оттуда.
– Каким же образом террористы проникли в хранилище?
– Они использовали запасной вход. Можете себе
представить, каким старым было это захоронение? Запасной вход в него даже не
охранялся. В общем, это стало полной неожиданностью для всех нас, – развел
руками Кенжетаев.
– Только не для террористов, – напомнил
Дронго. – Уже известно, кто снабдил их информацией?
Кенжетаев опять посмотрел на Решетилова.
– Проверяем, – недовольно буркнул тот.
Дверь открылась, и в комнату вошел красавец мужчина, на вид
лет тридцати пяти – сорока. С первого взгляда было ясно, что в нем перемешано
множество кровей – серые глаза, высокий рост, восточные скулы… В руках он
держал папку.
– Извините, – негромко произнес вошедший, – у
нас все готово.
– Хорошо, – кивнул Кенжетаев. По-русски он говорил
без акцента, очевидно, в молодости учился в известном московском
краснознаменном институте, где готовили разведчиков. – Это наш
сотрудник, – пояснил он Дронго, – подполковник Мукан Бадыров. Он
руководит оперативной группой, которая занимается этим делом.
Бадыров кивнул гостю. Дронго он понравился. Сдержанный,
воспитанный, наблюдательный. Дронго обратил внимание, как подполковник вошел,
как мгновенно огляделся и выбрал место, откуда хорошо мог видеть всех
присутствующих.
– Здравствуйте, – сказал ему Дронго, – у меня
к вам сразу есть вопрос. Вы не знаете, где похоронена супруга Ахмеда Парвиза?
