— Не так уж плохо.
— Сколько ей еще осталось?
— Примерно месяц.
— Она выглядит счастливой. И Родни тоже.
— Как и большинство пар в начале отношений. — Селест тряхнула головой. — Наверное, не стоило это говорить.
— Должно пройти время, чтобы ты привыкла видеть своего отца с кем-то еще.
— Сьюзен очень добрая. Она не заслуживает таких комментариев.
— Она именно такого типа, который нужен Родни в его годы.
Селест моргнула.
— Такого типа?
Его лицо было непроницаемо.
— Не думай, что это умаляет достоинства твоей матери.
Селест выдавила улыбку.
— Я поняла, что ты имеешь в виду. Моему отцу нужна женщина, вся жизнь которой заключается в том, чтобы сидеть дома и смотреть за ребенком, пока ее муж играет в гольф?
Бен потер подбородок.
— Я не говорил этого.
— Сьюзен, конечно, очень мила, но не каждая женщина сможет оставаться дома и смотреть за детьми. Я ничего не имею против таких женщин. Всем известно, что уход за маленькими детьми — самая тяжелая и неблагодарная работа. — Она подумала о своей матери. — Но некоторые из нас хотели бы продолжать развиваться и после того, как станут женами и матерями. Это не преступление.
Бен удивленно посмотрел на нее.
— Я и не говорю, что женщины не должны заниматься карьерой. Но когда пара решает создать семью, женщинам приходится чем-то жертвовать. Отложить личные амбиции и не поднимать шум из-за этого — вот чего требуют обязанности матери.
Не поднимать шум? Она повернулась к нему.
— Почему именно женщина должна отказываться от амбиций?
Его, похоже, забавлял их разговор.
— Не отказываться. Отложить.
— Потому что ее семья пострадает, если она целыми днями не будет стоять у плиты?
Она вспомнила, как доволен был Джерард, что Мария, его новая невестка, уже в десять часов была на кухне. Вспомнила, как ее отец постоянно критиковал стряпню матери. Но Селест тогда казалось, что неудавшиеся попытки испечь воздушный пирог были просто забавной шуткой. Они обе с ног до головы были покрыты мукой, и ей всегда разрешалось облизывать ложку. И если у Аниты подгорало жаркое, то это просто означало, что десерта будет больше.
— Селест, ты знаешь, я и сам умею готовить.
— Знаю. Но ты уходишь от ответа.
— Не вижу смысла в этом бессмысленном споре.
Она чуть, не рассмеялась.
— Потому что я хочу, чтобы ты признал равноправие полов?
Его лицо стало жестким.
— Речь не о равноправии. Просто так устроен мир.
В ее груди все пылало от негодования.
— Чей мир? Твой или мой?
На его щеках заходили желваки. Но Селест уже не могла и не хотела останавливаться.
— В наши дни некоторые мужчины остаются дома с детьми, пока мать работает.
Хотя Селест высоко ценила эту инициативу, для нее подобное решение было неприемлемым. Она сама хотела заботиться о своем ребенке. Но и отец малыша не должен увиливать от своих обязанностей.
Она попробовала сформулировать свою мысль по-другому.
— Готов ли ты, к примеру, отложить свои амбиции и стать зависимым от другого человека?
— Я и так достаточно зависел от других первые шестнадцать лет своей жизни.
Селест подумала о маленьком несчастном мальчике, которым Бен когда-то был, и ее сердце сжалось. Но сейчас они говорили о другом.
— Я не несу ответственность за твое прошлое, Бен. Меня беспокоит будущее.
— Мне кажется, я хорошо справляюсь со своими нынешними обязанностями.
— Обязанностями главы «Ландшафтного дизайна Принсов»?
Он вздохнул.
— Твой отец назначил директором меня, а не тебя. Смирись с его выбором и живи дальше.
Селест почувствовала разочарование.
Ее мать пожертвовала всем, чтобы в итоге некий Бентон Скотт получил их семейное дело на блюдечке с голубой каемочкой. Иногда она не могла поверить в такой поворот судьбы. На месте Бена мог оказаться любой другой бизнесмен. Почему Родни так обошелся со своей первой семьей?
— Я думаю, тебе лучше заниматься цветочным бизнесом. Со временем это станет большим делом, да и я всегда буду готов тебе помочь.
Еще одно самонадеянное замечание. Откуда ему знать, что лучше для нее?
— Мне не нужна твоя помощь.
Она не хотела ничьей помощи — ни отца, ни Бена. Она будет заниматься своим новым магазином так, как это привыкли делать мужчины. Не оглядываясь на других.
Она увидела, как дернулся мускул на его щеке.
— Ты не доверяешь моему опыту?
— Речь не об этом.
Он не отрываясь смотрел на дорогу, словно не хотел, чтобы она могла слишком много прочитать в его глазах.
— Ты уверена? — спросил он. — Ты родилась с серебряной ложкой во рту. Я сирота без роду и племени, которому пришлось выкарабкиваться с самого дна.
И что?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что твой отец был недостаточно хорош для твоей матери.
Она несколько раз моргнула.
— Если бы он ее устраивал, она не стала бы его заставлять делать то, чего он не хотел. Черт возьми, а вдруг он был бы счастлив, ремонтируя свои газонокосилки? Может, ей стоило позволить ему быть тем, кем он хотел быть…
— И что?
Бен переключил скорость.
— Ничего.
Она закончила за него:
— И их брак был бы счастливым. Отцу тогда не пришлось бы занимать деньги у моего деда — так, что ли?
Бен невесело усмехнулся.
— Не пришлось бы? Могу представить себе давление, которое оказывала на него твоя мать. Да ты и сама мне рассказывала. Твоя мать всегда выигрывала споры, а у отца только росло раздражение.
Селест горько улыбнулась.
— Значит, женщина всегда должна скрывать свое интеллектуальное превосходство? Никогда не пытаться ни в чем достигнуть высот?
По его словам выходит, Анита должна была предать свою душу, чтобы сохранить мир в семье?
Бен потер подбородок и неожиданно сказал:
— Пока мы вместе, ты всегда будешь иметь все самое лучшее. Я не хочу, чтобы ты беспокоилась о деньгах.
Пока они вместе? И как долго это будет продолжаться?
— Ну а если бы я предложила тебе такой вариант, как бы ты к нему отнесся?
