Поезд начал постепенно замедлять ход. Четвертый человек
выпрямился и застегнул пальто на все пуговицы.
– Ну, каков же ваш вывод, мсье Рауль? – спросил адвокат,
порывисто наклоняясь к человеку, целиком завладевшему их вниманием.
Рауль Летардо решительно встал:
– Я продолжаю утверждать, джентльмены, что история Фелиции
Болт – это история Аннет Равель.
Он взялся за ручку двери купе, готовый выйти, но вдруг
неожиданно повернулся и, наклонившись, постучал согнутым указательным пальцем
по мясистой груди каноника Парфитта.
– Главный исцелитель находится здесь, а все остальное… – он
шутливо ткнул священника под ребро, – только вместилище, обитель, дом. Скажите
мне, джентльмены, что бы вы сделали, если бы обнаружили в своем доме взломщика,
так сказать, непрошеного гостя? Скорее всего, пристрелили бы.
– Нет! – воскликнул экспансивный каноник. – Мы живем в
цивилизованной стране…
Но его последние слова были адресованы в пустоту. Дверь купе
захлопнулась перед его носом.
Священник, адвокат и доктор остались одни. Четвертый угол
купе был пуст.
Цыганка
Макферлейн не раз замечал у своего приятеля Дика Карпентера
непонятную неприязнь к цыганам. Причины ее он никогда не знал. Но после того,
как расстроилась помолвка Дика с Эстер Лоэс, отношения мужчин приобрели более откровенный
характер.
Макферлейн сам уже около года был помолвлен с младшей
сестрой Эстер – Рэчел. Он знал обеих девушек с детства. Медлительный и
осмотрительный по натуре, он долго сам не мог признаться себе в том, что
детское личико Рэчел и ее честные карие глаза все больше притягивают его. Не
такая красавица, как Эстер, нет! Но зато куда более искренняя и нежная!
Сближение между мужчинами началось, пожалуй, после помолвки Дика со старшей
сестрой.
И вот теперь, через каких-то несколько недель, помолвка
снова расстроилась, и Дик, простодушный Дик, тяжело переживал это. До сих пор
его жизнь текла гладко. Он удачно выбрал профессию: ушел во флот. Любовь к морю
была у него в крови. Обладая натурой, не склонной к глубоким размышлениям,
очень простой и непосредственный, Дик чем-то напоминал викинга. Он принадлежал
к тому типу молчаливых юных англичан, которым не по нраву проявление каких-либо
эмоций и крайне трудно облекать свои мысли в слова.
Макферлейн – суровый шотландец, в сердце которого таилась
мечтательность его кельтских предков, – молча курил, в то время как его друг
беспомощно барахтался в потоке слов. Макферлейн понимал, что тому надо
выговориться. Но он ожидал, что речь пойдет совсем о другом. Однако имя Эстер
Лоэс поначалу даже не упоминалось. Скорее это был рассказ о детских страхах.
– Все началось с того сна, который я увидел в детстве. Вовсе
не ночной кошмар. Понимаешь, она – эта цыганка – могла появиться в любом моем
сне, даже хорошем, ну в тех, что дети называют хорошими: с весельем, сластями,
игрушками. Я мог веселиться до упаду, а потом вдруг почувствовать, знать, что
стоит мне поднять голову, и я увижу ее – как она стоит в обычной позе и глядит
на меня… И знаешь, такими печальными глазами, будто знала обо мне что-то такое,
мне самому еще неизвестное… Не могу объяснить, почему это меня так пугало, но
пугало, да еще как! Каждый раз! Я просыпался с криком, и моя старая нянька
обычно говаривала: «Ну вот! Нашему хозяину Дику опять приснилась цыганка!»
– А тебя никогда не пугали настоящие цыганки?
– Никогда и не видел их до одного случая. Вот тоже странно.
Я разыскивал своего щенка. Он убежал. Я вышел через садовую калитку и
направился по лесной тропинке. Знаешь, мы тогда жили в Новом лесу. Я оказался у
опушки, где деревянный мостик над рекой. Около моста стояла цыганка! На голове
красный платок – точь-в-точь как во сне. Тут я испугался! И знаешь, она
смотрела на меня… Так, как будто знала обо мне что-то, чего не знал я, и поэтому
жалела меня… Кивнув мне, она чуть слышно сказала: «Лучше бы тебе не ходить
здесь». Не знаю почему, но я здорово струхнул. Я помчался мимо нее прямо на
мостик. Наверное, он был непрочный. В общем, он обрушился, и я оказался в воде.
Течение было таким сильным, что я чуть не утонул. Черт возьми, почти утонул! В
жизни не забуду. И я чувствовал, что все это из-за цыганки…
– Возможно, хотя она ведь предупреждала тебя?
– Считай, что так. – Дик помолчал, затем продолжил: – Я
рассказал тебе об этом сне не потому, что он связан с тем, что случилось, – я
даже думаю, никак не связан, – а потому, что с него-то все и пошло. Теперь ты
поймешь, что я подразумеваю под этим «цыганским наваждением». Начну с моего
первого вечера у Лоэсов. Я тогда только вернулся с Западного побережья. Такое
удивительное ощущение – я был снова в Англии! Лоэсы – старые приятели моей
семьи. Их девочек я не видел с тех пор, как мне было семь лет, хотя их младший
брат Артур стал моим закадычным другом, и после его смерти Эстер начала писать
мне и высылать газеты. А какие веселые письма она писала! Они здорово ободряли
меня. Мне всегда хотелось отвечать ей так же. Я ужасно радовался, что увижу ее.
Даже странным казалось, что можно так хорошо узнать девушку только по письмам.
Итак, я первым делом направился к Лоэсам. Когда я приехал, Эстер не было, ее
ждали к вечеру. За ужином я сидел рядом с Рэчел, но всякий раз, когда я
поднимал голову и глядел вдоль длинного стола, меня охватывало странное
ощущение. Как будто кто-то наблюдал за мной, и это беспокоило меня. И тогда я
увидел ее…
– Увидел кого?
– Миссис Хаворт – вот о ней-то я и рассказываю.
У Макферлейна чуть было не сорвалось: «Я-то думал, об Эстер
Лоэс», но он сдержался, и Дик продолжал:
– Было в ней что-то непохожее на других. Она сидела рядом со
старым Лоэсом, очень грустная, с опущенной головой. Вокруг ее шеи был повязан
вроде как тюлевый шарф. И по-моему, надорванный сзади, потому что время от
времени он взвивался у нее над головой как язычки пламени… Я спросил у Рэчел:
«Кто эта женщина?… Та, темноволосая, с красным шарфом». – «Вы имеете в виду
Элистер Хаворт? – сказала Рэчел. – У нее красный шарф. Но ведь она блондинка.
Натуральная блондинка».
Знаешь, она действительно была блондинкой. С чудесными
светлыми золотистыми волосами. Но в тот момент я готов был поклясться, что они
темные… Странные штуки вытворяет иногда воображение. После ужина Рэчел
представила нас, и мы бродили по саду. Мы говорили о переселении душ…
– Но это вовсе не в твоем духе, Дикки!
– Да, пожалуй. Помню, мы говорили о том, что, бывает,
встречаешь человека впервые, а кажется, знаешь его давным-давно. Она еще
сказала: «Вы имеете в виду влюбленных?…» Что-то странное было в том, как нежно
и горячо произнесла она эти слова. Они напомнили мне о чем-то, но о чем именно,
я не мог вспомнить. Разговор продолжался, но вскоре старый Лоэс окликнул нас с
террасы и сказал, что приехала Эстер и хочет меня видеть. Миссис Хаворт
положила ладонь на мою руку и спросила: «Вы идете туда?» – «Конечно, – ответил
я. – Давайте пойдем». И тогда… тогда…
