Мое знакомство с делом началось телеграммой от моего друга
доктора Сэттла. Кроме упоминания имени Кэрмайкла, все остальное содержание
телеграммы для меня было абсолютно туманным, но тем не менее я откликнулся на
призыв друга и отправился поездом, отходящим в 12.20 с Паддингтонского вокзала,
в Уолден в Хертфордшире.
Фамилия Кэрмайкл была мне знакома. Мне приходилось
встречаться с ныне покойным сэром Уильямом Кэрмайклом Уолденским, хотя за
последние одиннадцать лет я ничего о нем не слышал. У него, как я знал, был
сын, ныне баронет, и сейчас ему, должно быть, исполнилось двадцать три года. Я
смутно помнил ходившие тогда слухи о втором браке сэра Уильяма, но ничего
определенного, кроме давнего неприятного впечатления, которое вызывала у меня
новая леди Кэрмайкл, на память не приходило.
Сэттл встретил меня на станции.
– Спасибо, что приехали, – сказал он, пожимая мне руку.
– Полноте. Я понял, что-то здесь произошло по моей линии?
– И даже очень серьезное.
– Психическое расстройство? – предположил я. – С какими-то
особенностями?
Тем временем мы забрали мой багаж, уселись в двухколесный
экипаж и покатили к Уолдену, находившемуся в трех милях от станции. Несколько
минут он молчал, так и не ответив на мои вопросы. Потом внезапно взорвался:
– Совершенно непостижимый случай! Молодой человек двадцати
трех лет, вполне нормальный во всех отношениях. Весьма привлекательный юноша,
без излишнего самомнения, может, не слишком блестяще образованный, в общем,
типичный представитель молодого поколения английского высшего общества. Однажды
вечером он лег спать в полном здравии, а на следующее утро его нашли вблизи
деревни в полуидиотском состоянии, не узнающим своих родных и близких.
– О! – сказал я с воодушевлением. Случай обещал быть
интересным. – Полная потеря памяти? И это произошло…
– Вчера утром. Девятого августа.
– И ничто этому не предшествовало? Я имею в виду –
какое-нибудь потрясение, которое могло бы вызвать такое состояние?
– Абсолютно ничего не произошло.
У меня внезапно зародилось подозрение.
– А не скрываете ли вы чего-нибудь?
– Н-нет.
Его колебание усилило мои подозрения.
– Я должен знать все.
– Это никак не связано с самим Артуром. Вся суть в доме.
– В доме? – переспросил я с удивлением.
– Вам ведь приходилось иметь дело с подобными вещами, не так
ли, Кэрстайрс? Вы обследовали так называемые заколдованные дома. Каково ваше
мнение об этом?
– В девяти случаях из десяти – мошенничество, – ответил я. –
Но десятый – реальность. Я обнаружил феномен, абсолютно необъяснимый с обычной
материалистической точки зрения. Я убежденный оккультист.
Сэттл кивнул. Мы уже повернули к воротам парка. Он мне
указал рукой на белый особняк у подножия холма.
– Вот этот дом, – сказал он. – И что-то в нем происходит
сверхъестественно-ужасное. Мы все это ощущаем. Я совсем не суеверный человек.
– В какой форме это происходит? – спросил я.
Он смотрел прямо перед собой:
– Я думаю, лучше вам заранее ничего не знать. Вы понимаете,
если вы приехали сюда настроенным беспристрастно, ничего не зная об этом, – вы
ощутите это тоже… ну…
– Да, – согласился я, – пожалуй, так лучше. Но я был бы
весьма признателен, если бы вы рассказали мне немного больше о самой семье.
– Сэр Уильям, – начал Сэттл, – был женат дважды. Артур –
ребенок от его первой жены. Девять лет назад он вновь женился, и в нынешней
леди Кэрмайкл есть что-то таинственное. Она лишь наполовину англичанка, и, я
подозреваю, в ее жилах течет азиатская кровь.
Он остановился.
– Сэттл, – сказал я, – вам не нравится леди Кэрмайкл.
Он откровенно это подтвердил:
– Да, не нравится. Мне всегда казалось, что от нее исходит
что-то зловещее. Ну, продолжим, от второй жены сэр Уильям имел другого ребенка,
тоже мальчика, которому теперь восемь лет. Сэр Уильям умер три года назад, и
Артур унаследовал его титул и поместье. Мачеха и его сводный брат продолжали
жить с ним в Уолдене. Имение, должен вам сказать, сильно разорено. Почти весь
доход сэра Артура уходит на его содержание. Весь свой ежегодный доход, какие-то
несколько сот фунтов, сэр Уильям оставил своей жене, но, к счастью, Артур
всегда превосходно ладил со своей мачехой и даже радовался, что они живут
вместе. Теперь…
– Да?
– Два месяца назад Артур был помолвлен с очаровательной
девушкой, мисс Филлис Паттерсон. – Понизив голос, Сэттл добавил с волнением: –
Они должны были пожениться в следующем месяце. Она сейчас находится здесь… Вы
можете себе представить ее горе…
Я молча склонил голову.
Мы подъехали к дому. По правую сторону от нас мягко
распростерся зеленый луг. И вдруг я увидел очаровательную картину. Молодая
девушка медленно шла по траве к особняку. Она была без шляпы, и солнечный свет
усиливал сияние ее великолепных золотых волос. Она несла большую корзину роз, и
красивый серый персидский кот влюбленно крутился вокруг ее ног.
Я вопросительно посмотрел на Сэттла.
– Это мисс Паттерсон, – пояснил он.
– Бедная девушка, – сказал я, – бедная девушка. Какую
прелестную картину представляет она с розами и серым котом.
Я услышал неясный звук и быстро оглянулся на своего друга.
Поводья выпали из его рук, лицо стало совершенно белым.
– Что случилось? – воскликнул я.
Он с трудом успокоился.
Через несколько мгновений мы вышли из экипажа, и я
проследовал за Сэттлом в зеленую гостиную, где был накрыт чай.
Красивая женщина средних лет поднялась, когда мы вошли, и
приблизилась к нам, протянув руку.
– Это мой друг, доктор Кэрстайрс, леди Кэрмайкл.
Я не могу объяснить инстинктивную волну антипатии,
охватившую меня, когда я коснулся протянутой руки этой красивой статной
женщины, двигавшейся с мрачной и томной грацией, которая подтверждала догадки
Сэттла о восточной крови.
– Очень хорошо, что вы приехали, доктор Кэрстайрс, – сказала
она низким мелодичным голосом, – и постарайтесь помочь нам в нашей большой беде.
Я пробормотал что-то тривиальное, и она подала мне чашку
чаю.
