— Не беспокойтесь! — крикнула ей Агнелла, поддерживающая голову Леонарды. — Она вне опасности, но мне кажется, что у нее сломана нога.
— Как это случилось?
— Нелепая случайность. Выходя из церкви, она поскользнулась на мостовой и ударилась ногой о колесо тележки. Ей очень больно.
Леонарда была бледна как полотно, из ее глаз текли слезы, она до крови закусила губу, в отчаянии схватив за руку Деметриоса, который сразу же прибежал на шум, чтобы помочь пострадавшей.
— Вы не отрежете мне ногу? — испуганно спросила она. — Вы не сделаете из меня инвалида?
— Успокойтесь, прошу вас. До этого дело не дойдет.
Мне надо посмотреть вашу ногу, — успокаивающим тоном сказал Деметриос.
— Но ведь вы собирались ехать?!
— Поеду позже, вот и все! Король меня ждет давно, подождет еще немного. Вы, надеюсь, не думаете, что я оставлю вас в таком состоянии?
Леонарду положили на кровать, которую она разделяла с Фьорой, Деметриос взглянул на нее:
— Ты мне сейчас поможешь. Сначала надо ее разуть.
Снять ботинок с ноги Леонарды было относительно легко, но пришлось разрезать чулок с пятнами крови.
Рана была небольшая и лишь слабо кровоточила.
— Вывиха нет, — сказал Деметриос, ощупав ногу своими ловкими пальцами, — у донны Леонарды открытый перелом. Мадам Агнелла, не могли бы вы поставить стол и накрыть его простыней?
— Конечно. Я сделаю все, что вы скажете. Я также прикажу принести дощечки и ленты из тонкого полотна.
— Черт побери, мне просто повезло, — сказал Деметриос с улыбкой, — вы знаете больше, чем некоторые студенты-медики. Будьте добры добавить ко всему этому миску муки и воды, а также позовите моего слугу, если вы его найдете.
Агнелла мгновенно исчезла. Через некоторое время она вернулась в сопровождении служанок и Эстебана.
Они принесли все необходимое. За это время грек вынул из сумок нужные лекарства. Благодаря царской щедрости Лоренцо Великолепного и богатствам своего сада в Фьезоле, он собрал целую передвижную аптечку, в которой было больше фармацевтических препаратов, чем в старой главной больнице Парижа, серые и печальные стены которой возвышались напротив собора Парижской Богоматери.
Леонарду, не выпускающую из своей руки руку Фьоры, положили на стол, под голову ей подложили подушки. Она дрожала от страха и боли, несмотря на успокаивающие и ободряющие слова молодой женщины. Леонарда с благодарностью проглотила две ложки опиата на меду, который ей дал Деметриос. Боль немного утихла, но, когда врач резким движением вправил ступню на место, она громко вскрикнула и потеряла сознание.
— Это для нее самое лучшее, — сказал врач. — Надо этим воспользоваться!
Две служанки держали Леонарду за плечи, Эстебан навалился на нее всей своей тяжестью, а Деметриос, промыв рану, наложил шину и забинтовал ногу длинными полосками ткани, предварительно обмакнув их в муку, разбавленную водой. Получилась конструкция, держащая поврежденную ногу в фиксированном состоянии, к концу которой врач подвесил большой камень после того, как несчастную уложили в кровать. Во время операции бедная женщина дважды приходила в себя и снова теряла сознание. Когда все было кончено, она уснула глубоким сном, проглотив перед этим еще одну дозу опиата.
— Мадам Леонарду нельзя беспокоить, — сказала Агнелла Фьоре. — Я прикажу принести еще одну кровать.
— Отдайте ей мою комнату, — сказал Деметриос. — Я могу спать на конюшне вместе со своим слугой. Одну ночь…
— Ты все-таки думаешь ехать? — спросила Фьора, встревоженная тем, что ей придется расстаться со своим верным другом.
— Донне Леонарде я больше ничем не могу помочь.
Если ночью будет хорошая погода, то я отправлюсь в путь, — сказал Деметриос. — Пусть природа делает свое дело.
— А сколько времени она будет делать это свое дело?
— Примерно недель шесть… Но успокойся, — сказал Деметриос, видя, как вытянулось ее лицо, — я вернусь раньше. Как только я подлечу короля, он, без сомнения, позволит мне уехать.
— Не очень-то рассчитывайте на это! — заметил Агноло, который только что вернулся от одного клиента. — Если вы понравитесь нашему королю, он не отпустит вас так легко.
— Надеюсь, что мне удастся его убедить. Кстати, мэтр Агноло, мне кажется, что вы в курсе привычек короля?
— И вы спрашиваете об этом простого торговца, да вдобавок еще и иностранца, Я ведь не являюсь лицом, приближенным к монарху.
— Меня не очень удивило бы это, будь это во Флоренции, — усмехнулся Деметриос. — Но в королевстве, которое управляется, по-видимому, твердой рукой…
— Что, если нам прогуляться по саду, где нам никто не помешает, да и воздух там прекрасный? — предложил хозяин дома.
Проходя мимо кухни, он приказал служанке принести им охлажденного вина в беседку из жимолости и кирказона — настоящее украшение сада; другим его украшением был розарий, за которым Флоран ухаживал, как родной отец. Он как раз срезал увядшие цветы, когда Деметриос и Агноло вступили на его территорию.
— Кончится тем, что я отправлю тебя на свой участок в Сюресне, — сказал со вздохом Нарди. — Ты проводишь в саду гораздо больше времени, чем за конторкой.
— Это потому, мессир, что мне нравится заниматься цветами больше, чем деловыми бумагами.
— А что скажет твой отец? Он послал тебя ко мне не для того, чтобы ты стал садовником, — покачал головой Агноло.
— Я достаточно изучаю дело зимой, когда сад не требует забот. И мне так нравится работать здесь.
Агноло с улыбкой взъерошил волосы юноши, которые и без того торчали в разные стороны:
— Поговорим об этом после. А сейчас будь добр, пойди и займись пока своими прямыми обязанностями.
Мне надо поговорить с этим сеньором.
Флоран сразу же ушел, и оба мужчины медленно зашагали по дорожкам, посыпанным песком.
— В отличие от своего отца, короля Карла VII, наш король Людовик окружил себя обычными людьми, и часть его совета состоит из буржуа вроде меня. Таким образом он может получить истинную картину коммерческих дел в стране. От бедного Франческо Бельтрами мне досталась часть того дружеского отношения, которое проявлял к нему король. Он хорошо его знал, и однажды случилось так, что Бельтрами оказал королю весьма важную услугу в банковском деле.
Жаннетона, самая молодая из служанок, принесла мужчинам вино. Она наполнила стаканы и, подав их, исчезла. Жара начинала давать о себе знать, пчелы монотонно жужжали в кустах жимолости. Но в беседке было довольно прохладно. Агноло выпил глоток вина, промокнул губы салфеткой и продолжил:
— Я не был возведен в ранг советника, как мой приятель Жан де Пари, но случалось, что мне давали кое-какие поручения. Кроме того, я имел честь сопровождать мессира Людовика де Марразена и моего друга Жана де Пари, когда те в прошлом году ездили к герцогу Рене II Лотарингскому, чтобы возобновить с ним мирный договор, который он нарушил по указанию герцога Бургундского.
