— Мы скоро встретимся, я уверена. Король обещал мне это!
Ничего не ответив, Деметриос на мгновение прижал ее к себе, затем повернулся и быстро направился к своему коню. Филипп де Коммин, сидя в седле, уже подавал ему знак, чтобы он поспешил. В молчании Фьора и Эстебан пошли на укрепленный вал, откуда следили, как отправлялся длинный кортеж. Спустя некоторое время он исчез из виду, скрытый туманом и мелким дождем.
— Нам надо идти собираться, — сказала со вздохом Фьора. — Наш шотландец, наверное, заждался нас на постоялом дворе.
Но Мортимер был абсолютно спокоен. Устроившись в большом зале, он опустошал с философским видом одну пинту пива за другой.
На спинку скамьи был брошен плед в красно-зеленую клетку, служивший шотландцу одновременно плащом и одеялом. Одетый в серую замшевую куртку, он сменил форменный берет с пером на другой, из такой же ткани, что его накидка, украшенный фазаньими перьями. Шпага и кинжал были подвешены к поясу с обеих сторон.
В такой экипировке Дуглас Мортимер был просто великолепен, о чем свидетельствовали округлившиеся глаза молодой служанки, смотревшей на него открыв рот. Но тот не обращал на нее ни малейшего внимания.
При виде Фьоры Дуглас встал и, опустошив кружку, бросил монету на стол. Потом взял свой багаж и направился к ней:
— Я готов! — сказал он спокойно. — Сегодня мы отправимся в Вилле-ан-Ретц.
— Вечером мы должны уже быть в Париже, — спокойно, но в то же время твердо сказала Фьора. — У меня там есть дела!
— Ни в коем случае! — ответил шотландец. — Король приказал мне сопроводить вас в Лотарингию.
— Это так, но он не уточнил, каким путем. Мы поедем через Париж!
— Мы только даром теряем время. Когда король приказывает, надо подчиняться. А раз он сказал в Лотарингию, мы туда и поедем!
Сержант повысил голос, и Фьора поняла, что ей надо набраться терпения, которому научил ее Деметриос, считая это качество наилучшей чертой характера.
— Мессир Мортимер, я оставила в Париже со сломанной ногой женщину, заменившую мне мать, которую бесконечно люблю. Она сильно переживает за меня и имеет право знать, куда я еду. Я не хотела бы уехать, не попрощавшись с ней. Можете вы это понять?
— Я понимаю только приказы короля. Если вы намеревались ехать в Париж, вы должны были сказать об этом королю.
— Но, в конце концов, какая вам разница — поедем мы по той или другой дороге? — воскликнула Фьора, начиная терять терпение.
— Для меня — никакой, но для моей лошади это лишних пятнадцать лье, да вдобавок совершенно бесполезных. Это не считая времени, которое мы там потеряем.
Они стояли друг против друга словно боевые петухи. Эстебан решительно встал между ними и взял Фьору за плечи.
— Послушайте меня, донна Фьора! Вы знаете, насколько я привязан к вам, и поверьте, что у меня нет никакого желания соглашаться с упрямым шотландцем, но лучше все же не возвращаться на улицу Ломбардцев.
— И вы тоже хотите, чтобы я отправилась в опасное путешествие, откуда, быть может, не вернусь, не обняв моей любимой Леонарды! Ах, Эстебан, а я-то считала вас сердечным человеком!
— Я такой и есть, но я думаю также и о госпоже Леонарде. Ее нога, наверное, еще не зажила, значит, мы не можем взять ее с собой. Если вы приедете к ней, она начнет задавать вам вопросы и беспокоиться. Пока же она ни о чем не ведает. Она думает, что вы при короле и рядом с моим хозяином. Не кажется ли вам, что было бы лучше не тревожить ее покоя? С другой стороны, я не знаю, какую миссию короля вы должны выполнять, да и не желаю этого знать. Но она-то захочет выяснить, в чем она состоит. Что тогда вы скажете ей?
Фьора опустила глаза, и Эстебан снял руки с ее плеч.
Наступило молчание, которое Мортимер сообразил не нарушать, видимо, догадавшись, что его соперница побеждена. Она никогда ничего не таила от Леонарды, если та хотела что-нибудь разузнать. Ну как сказать ей, что король послал ее в Лотарингию, чтобы соблазнить одного из военачальников Карла Смелого и склонить его к предательству? Леонарда возмутится, будет запрещать ей это, и, возможно, они даже поссорятся, что было бы невыносимо для Фьоры. А сейчас ей нужна была вся ее смелость. Подняв глаза, она увидела, что Эстебан наблюдал за ней. Дуглас Мортимер, безразличный к происходящему, стоял у открытой двери, заслонив ее своей широкой спиной, и смотрел на дождь.
— Вы правы, друг мой, лучше дать Леонарде жить спокойно в доме госпожи Агнеллы до полного выздоровления. Да и не в ее возрасте выносить лишения дальнего путешествия. Пусть она спокойно молится за нас…
Мессир Мортимер! — позвала она.
Шотландец повернулся к ней:
— Я вас слушаю, мадам.
— Мы поедем, когда вы пожелаете и туда… куда вы сказали.
Вечером они прибыли в Вилле-ан-Ретц.
Часть третья. НАЕМНИКИ
Глава 8. КОНДОТЬЕР
Дождь шел не переставая. Отвратительная погода с проливным дождем и резкими порывами ветра напоминала не конец лета, а позднюю осень. Фьора, закутанная в плотную черную накидку с капюшоном, и Эстебан в дорожном плаще сидели в седлах, сгорбившись и втянув голову в плечи, зато Шквал словно бы не замечал непогоды. Выпрямившись, с задорно торчащим пером на шляпе, он направлял свою лошадь по размытой дороге мимо рытвин и ухабов с таким достоинством, как если бы следовал в эскорте короля. Его широкие плечи защищали Фьору от ветра, но мешали видеть открывавшийся пейзаж, в котором, по правде сказать, не было ничего утешительного. Шампань, которую они пересекали из конца в конец, так пострадала от недавних войн, что, несмотря на все усилия короля Людовика, вернувшего в страну какой-то покой, ей никак не удавалось вполне оправиться. Даже в Реймсе, священном для королей городе, было видно бескровное лицо нищеты.
После Реймса стало много хуже. По дороге не попадалось ни одного постоялого двора. Путешественники могли останавливаться в жалких лачугах, где им предлагали только фрукты, мед и сыр, а в качестве ночлега сарай, в котором не было даже соломы. Тем не менее Мортимер платил за такое гостеприимство по-королевски, хотя каждый раз, когда ему приходилось расставаться с очередной золотой монетой, он хмурил брови, а под усами кривил губы.
— Могу поспорить, что он невероятно скуп, — шепотом сказал Эстебан как-то утром, когда они покидали очередное пристанище. — Видимо, король это знает и отдал отдельный приказ, иначе бы этот фанфарон заморил бы нас голодом и заставил ночевать под открытым небом.
Отношения между Фьорой и ее проводником нисколько не улучшились. Очередная стычка произошла прямо в Сенлисе, когда молодая женщина наотрез отказалась сесть в предложенную ей шотландцем повозку, а, распахнув накидку, показала ему мужской костюм, в который была одета.
