— Он фермер?
Мари рассмеялась.
— Нет, он был бухгалтером, который стал фермером точно так же, как во время войны стал бомбардиром. Отец был пилотом королевских военно-воздушных сил Канады. Я все время думала, что раз он видел небо не с земли, а с самолета, то бухгалтерская контора после этого показалась ему мышиной норой.
— Да, это требует нервного напряжения.
— Больше, чем вы думаете.
— Мне кажется, что я могу его понять.
— Возможно.
Мари жила в Калгари с родителями и с двумя братьями до 18 лет, когда она поступила в университет Монреаля и вступила в жизнь, о которой никогда не помышляла. Равнодушная к занятиям студентка, которая отдавала предпочтение к скачкам на лошадях перед скучными занятиями в школе при женском монастыре, открыла в себе тягу к использованию ума.
— На самом деле это было очень просто. Я смотрела на книги, как на естественные врагов, и вдруг я попала в окружение людей, которые преуспели в них. Кругом были разговоры. Разговоры днем, разговоры ночью, разговоры на лекциях, семинарах и в переполненных кабинах за кружкой пива. Я думаю, что эти-то разговоры и повернули меня к занятиям. Вам знакомо что-то подобное?
— Я не могу вспомнить, но понять, пожалуй, смогу. — У меня не сохранилось воспоминаний о годах учебы, я не могу сейчас вспомнить ни колледжа, ни друзей, но я абсолютно уверен, что прошел через все это. — Он улыбнулся. — Долгие беседы после кружек пива довольно эмоциональное времяпрепровождение.
В свою очередь Мари тоже улыбнулась.
— Я и сама достаточно эмоциональна в этом окружении. Своенравная девица из калгари, привыкшая к конкуренции со стороны двух старших братьев, которая может выпить пива гораздо больше, чем половина студентов в Монреале.
Джейсон наблюдал за разговором как будто со стороны. Несмотря на внешнюю сдержанность ее рассказ говорил о большой внутренней энергии, которую она могла вкладывать в любую работу, поглощающую ее с головой. После окончания университета она получила степень доктора экономии и должность в торгово-экономическом отделе, обслуживающем правительство Канады.
— А как все остальное?
— Что вы имеете в виду?
— Самое обычное… Муж, семья, дом, обнесенный белой изгородью и так далее.
— Рано или поздно они могут появиться, но пока я над этим не задумывалась. — Явных претендентов на роль мужа еще не возникало.
— А кто такой Петер?
Улыбка сошла с ее лица.
— Я уже и забыла, что вы читали телеграмму.
— Я сожалею…
— Не стоит. Петер… Он очень нравился мне. Мы жили вместе почти два года, но это ничем не кончилось.
— Он не обиделся на вас?
— Конечно, нет! — рассмеялась Мари.
— Но он собирается встречать вас в аэропорту двадцать шестого. Вам, кажется, надо как-то сообщить ему.
— Да, я все помню.
Ее ближайший отъезд был той темой, обсуждать которую они забывали, вернее, не хотели. Это было неотвратимо и изменить это обстоятельство, по мнению Борна, уже ничто не могло. Мари собиралась помочь ему, но он воспринимал это как фальшивую вежливость, и не более того. Она могла задержаться на день или два, но что-нибудь другое было просто невозможным. Поэтому они и избегали этой темы. Разговоры, обмен взглядами и даже улыбки — все это происходило между ними, но каждую секунду они понимали нелепость таких ситуаций и невольно замыкалась в себе.
Поэтому они постоянно старались вернуться к обсуждению жизненных проблем, связанных с их положением, скорее даже с его положением, так как связывать все случившееся с ним никак нельзя было распространять на постороннего человека. Но так или иначе, любая сложная ситуация провоцирует деятельность ума, и Мари Сен-Жак пыталась применить свои способности хотя бы к частичному решению этой сложной задачи. Все необычные ситуации, сведения, домыслы должны быть тщательно проанализированы и разложены на части, как в свое время это проделал бы доктор Джерси Восборн на острове Порт-Нойра. Единственно, чего ей не хватало, так это терпения, которым тот обладал. Кроме того, у нее не было времени, чтобы все как следует обдумать. Она понимала это и поэтому допускала определенную резкость в своих суждениях.
— Если не возражаете, ответьте мне на один вопрос. Что больше всего захватывает ваш интерес при чтении газет?
— Сообщения. Кажется, это интересно всем.
— Будьте серьезнее. Что вы обычно ищете в газетах?
— Чаще всего — все. Я даже не могу объяснить почему.
— Приведите пример.
— Ну, вот сегодня утром. Описывается инцидент с американским и греческим кораблями и затянувшиеся дебаты в ООН. Русские протестуют. Мне понятно взаимное внимание военных сил в Средиземноморье и проблемы Среднего Востока. Особенно меня беспокоит Ирак.
— Дальше.
— Еще статья о переговорах Восточной Германии с Боннским правительством в Варшаве. Восточный блок, Западный блок, и снова все понятно.
— Таким образом, вы в курсе международных событий. Вы вполне подготовлены, чтобы рассуждать о политике.
— Я не думаю, что у меня когда-то было отношение к дипломатической службе. Размер моего счета в Джементшафт Банке сразу отрицает всякую государственную службу.
— Я согласна с тем, что политическая грамотность может иметь разное происхождение. А что вы скажете насчет карт? Вы просили меня купить вам карты. Что вам приходит в голову, когда вы их рассматриваете?
— Иногда названия, которые я там встречаю, вызывают в моем воображении картины, точно так же, как это было со мной в Цюрихе. Здания, отели, улицы… Иногда лица. Но никаких имен. Лица без имени.
— Это говорит о том, что вы много путешествовали.
— Иногда мне тоже так кажется.
— Вы знаете это?
— Хорошо. Допустим, что я путешествовал.
— Каким образом вы путешествовали?
— Что вы имеете в виду?
— Что это было обычно: самолет, автомобиль — не такси, а когда вы сами за рулем.
— Я думаю, что и так и так. Почему вы об этом спрашиваете?
— Самолеты чаще всего могут объяснять большие расстояния. Вас всегда встречали? Вы припоминаете какие-нибудь лица в отелях, аэропортах?
— На улицах! — непроизвольно воскликнул он.
— Улицы? Почему улицы?
— Не знаю. Люди встречались со мной на улицах… В таких местах. Там, где темно.
— Рестораны, кафе?
— Да… И номера.
— В отелях?
— Да.
— А не конторы? Я имею в виду деловые конторы.
— Иногда, но это не как правило.
