— На его столе?
— Записи, наброски планов, черновики или подобные бумаги…
— Алан! Скажи мне, что случилось.
— Только то, что я уже сказал. Он не сообщил никому из нас, чем он занимается. Все, что нам известно, так это то, что ему пару раз звонили из Штатов. Один раз из Вашингтона, а второй звонок был из Нью-Йорка. Около девяти часов он сказал Лизе, что поедет встречать кого-то в аэропорту, но не сказал кого точно. Полиция обнаружила его час назад в одном из грузовых туннелей… Это ужасно, мари… Он был убит выстрелом в горло. Ты слышишь меня? Мари! Мари!
Старик с запавшими глазами и торчащей седой щетиной прошел в темную кабину, щуря глаза, чтобы сфокусировать их на фигуре за занавесом. Рассмотреть что-либо при таком освещении было весьма нелегко для человека, которому давно уже стукнуло восемьдесят. Но голова его работала нормально, а это было все, что от него требовалось.
— Слава пресвятой Богородице, — сказал он.
— Слава, божий человек, — прошептал силуэт в капюшоне. — Благополучна ли твоя жизнь?
— Она идет к концу, но вполне благополучна.
— Хорошо… Как там с Цюрихом?
— Они разыскали человека с Гуизон Квей. Он был ранен. Они проследили его через врача. Поле некоторого препирательства он заявил, что на него напали. Кейн все-таки вернулся за женщиной: это он стрелял в него.
— Выходит, они вместе, женщина и Кейн?
— Человек с Гуизон Квей так не думает. Он ведь был свидетелем беседы с ней на Лювенштрассе.
— Он к тому же еще и дурак! Это он прикончил сторожа?
— Человек утверждает, что у него не было другого выхода, чтобы спастись.
— Хорошо. У него есть тот пистолет?
— У его людей.
— В Цюрихе имеется некоторый префект, которому следует передать этот пистолет. Кейн все время ускользает от нас, а теперь еще и женщина. Она работает в Оттаве. Если мы заманим ее в ловушку, то выследим и его. Твой карандаш готов?
— Да, Карлос…
Глава 4
Борн поддерживал ее в тесной кабине, помогая сесть на жесткую скамью. Мари все еще никак не могла успокоиться.
— Они убили его! Они убили его! Боже мой, что я наделала! О, Петер!
— Ты здесь не причем. Если кто-то в этом виноват, то это я. Выбрось этот факт из головы.
— Джейсон, я боюсь. Он был на краю земли… А они все-таки убили его! — Тредстоун?
— А кто же еще? Ведь были же телефонные звонки: Вашингтон, Нью-Йорк… Он отправился в аэропорт на встречу с кем-то, и они убили его…
— Как?
— О, мой бог… — слезы душили ее. — Как это могло случиться? Его застрелили выстрелом в горло… Внезапно Борн ощутил тупую боль. Он не мог сказать, где она была больше всего, так как она была повсюду.
— Карлос… — вдруг произнес он, не понимая почему.
— Что? — уставилась на него Мари. — Что ты сказал?
— Карлос… — вновь прошептал он. — Пуля, выпущенная в горло.
Карлос…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Не знаю, — он взял ее за руку. — Теперь пойдем отсюда. Ты можешь идти?
Мари кивнула, глубоко вздохнула и прикрыла глаза.
— Да.
— Нам необходимо где-то выпить. Мы нуждаемся в допинге. А потом мы разыщем его…
— Что разыщем?
— Книжный магазин на Сен-Жермен.
Было три старых издания, которые входили в каталог под индексом «Карлос». Четырехлетней давности издание «Таймс» и два парижских издания «Глобуса». Они не стали просматривать статьи в магазине, а просто купили все три номера и добрались в такси до отеля на Монпарнасе. Там они сразу приступили к чтению: Мари на кровати, а Джейсон в кресле у окна. Несколько минут прошли молча, прежде чем Мари нарушила тишину.
— Это здесь, — пробормотала она и на ее личике отразился нескрываемый ужас.
— Прочти.
— «Особенной является форма насилия, которую приписывают Карлосу и его небольшой группе исполнителей. Это убийство выстрелом в горло, обрекающее жертву на мучительную смерть. Это особенно часто применяется к тем, кто нарушил обет молчания или встал на путь предательства, а также к тем, кто отказывается представить необходимую им информацию…» — Мари умолкла, будучи не в состоянии читать дальше. Она откинулась на подушку и закрыла глаза. — Он ничего им не сказал, и они убили его. О… Боже мой… — Он не мог сказать того, чего не знал, — заметил Борн.
— Но ты это знал! — Мари села, протирая глаза. — Ты знал о выстрелах в горло! Ты же говорил об этом!
— Я сказал, что знаю это, вот и все. Больше я ничего не могу к этому добавить.
— Почему?
— Я сам хочу узнать ответ, но пока не могу.
— Мне необходимо выпить.
— Сейчас, — Джейсон поднялся и подошел к комоду. Наполнив два низких бокала, он взглянул на Мари. — Не достать ли нам немного льда? Я думаю, что с этим не задержатся. Герб притащит.
— Нет, все равно это будет долго, — она бросила журнал на кровать и повернулась к нему, точнее в его сторону. — Я почти в истерике.
— Тогда надо удвоить порцию.
— Мне хочется тебе верить, но я… Я…
— Но ты еще не можешь быть уверена, — подытожил Борн. — Еще больше, чем я сам. — Он протянул ей стакан. — А что ты хочешь от меня услышать? Что я могу тебе рассказать? Что я один из тех, кто входит в армию Карлоса? Что я разгласил какие-то его тайны? И что из того, что я знаю этот способ убийства!
— Прекрати!
— Я постоянно говорю себе это сам — прекрати! Не думай, не пытайся что-то вспоминать, а если вспоминаешь, то прекрати это, как только почувствуешь пустоту. Не заходи в воспоминаниях очень далеко, делай передышки, делай передышки. Одна ложь, один неправильный вывод может вызвать лавину других, таких же ошибочных предположений… — Он повернулся к креслу. — Ты отыскала способ убийства, я тоже кое-что нашел. Я знал это, точно так же как знал про Говарда Леланда. Мне даже не надо ничего читать. — Читать? Что читать?
Борн нагнулся и поднял «Таймс» четырехлетней давности. Журнал был сложен пополам на той странице, где был изображен набросок бородатого человека, все линии лица которого были грубыми и неточными, как бы подчеркивая то, что импозантность его физиономии ничего не даст, и что истинное его лицо так и останется неизвестным. Он протянул Мари журнал и предложил:
— Прочти это. Там где заголовок «Миф или Монстр», а потом можно будет устроить игру.
— Игру?
— Да. Я прочитал первых два абзаца и не больше, можешь верить мне на слово.
— Хорошо, — Мари посмотрела на него, затем взяла журнал и начала читать:
