Монах спокойно постоял некоторое время, будто изучая этот большой переполненный зал. Несколько посетителей, в разной степени опьянения, разглядывали его из-за столиков. Некоторые из них бросали в его сторону мелкие монеты, прежде чем отвернуться от дверей, а другие вставали из-за столов, оставляли деньги рядом с выпивкой и направлялись к двери. Хешанг заметно действовал на окружающих, но этот эффект явно не устраивал тучного, одетого в смокинг, человека, направлявшегося к нему.
— Могу ли я предложить Вам свои услуги, первый среди святых? спросил управляющий этим злачным местом.
Монах наклонился вперед и что-то очень тихо проговорил на ухо своему неожиданному собеседнику. Среди произнесенных шепотом слов можно было уловить чье-то имя. Глаза управляющего мгновенно округлились, изменился весь его облик. Он вежливо поклонился и попросил монаха пройти к маленькому столу недалеко от стены. Тот кивнул в знак согласия и проследовал за тучным китайцем к указанному месту, в то время как ближайшие к нему посетители выражали свое откровенное неудовольствие.
Тем временем управляющий вновь поклонился и заговорил с почтением, которого, однако, явно не ощущал внутри себя:
— Будут ли какие-нибудь просьбы, первый из святых?
— Козьего молока, если это возможно, а если нет, то простой воды будет вполне достаточно. Я благодарю вас.
— Это наша обязанность — услужить Вам, — произнес человек в смокинге, медленно удаляясь, не переставая кланяться и следя за тем, чтобы его речь была, как можно мягче и выразительней. Но большого значения, как он сам мог заметить, это не имело. Оказалось, что этот высокий, одетый во все белое, монах был знаком с самим лоабанем, и одно это уже объясняло все. Ведь он при своем появлении назвал имя этого могущественного человека, которое с уважением произносили не только в районе Голден Майлс. А кроме того, это был особенный вечер, так как этот самый тайпин находился здесь, в одной из задних комнат кабаре, о которой мало кто знал. Однако управляющий не мог по собственному желанию сообщить своему тайному гостю о прибытии монаха, для этого были другие люди. Этой ночью все должно было быть очень строго, именно на этом настаивал его высокий гость, и поэтому, когда он сам захочет увидеть монаха, кто-то из его людей придет и скажет об этом. Так должно быть. Такова тайная жизнь одного из могущественных финансистов Гонконга, тайпина, или лаобаня, как привыкли уважительно называть его те, кто почитал его больше, чем бога.
— Быстро пошли человека с кухни в соседнюю лавку за козьим молоком, распорядился управляющий, обращаясь к старшему официанту, — и скажи ему, чтобы он сделал это быстро-быстро, от этого будет зависеть существование всего его потомства.
А монах в это время тихо и скромно сидел за столом. Его глаза фанатика теперь стали более кроткими, и он со смирением разглядывал окружавшую его суету чужой пустой жизни.
Неожиданно монотонное мерцание цветных бликов было нарушено яркой вспышкой. Это на некотором расстоянии от монаха за одним из столов кто-то вдруг зажег угольную спичку. За ней последовала вторая, затем — третья. Эта последняя была поднесена к длинной черной сигарете. Эти короткие яркие вспышки привлекли внимание монаха. Он медленно повернул голову, по-прежнему покрытую капюшоном, в том направлении, где в клубах за небольшим отдельным столом сидел небритый, неряшливо одетый китаец. Когда их глаза встретились, монах едва заметно, скорее даже равнодушно, кивнул головой.
Через несколько секунд стол, за которым сидел безалаберный курильщик, был весь в огне. Горело все, что могло гореть: салфетки, меню, корзиночки для цветов... Китаец закричал, видимо от испуга, и резким ударом перевернул стол в тот момент, когда обезумившие официанты уже бежали со всех сторон к начинавшемуся пожару. Посетители стали покидать соседние столы по мере того, как огонь приближался к ним по полу. Управляющий вместе с старшими официантами кричали и суетились, стараясь сохранить хотя бы видимость порядка. Внезапно возникший пожар получил новое неожиданное продолжение. Два старших официанта налетели на поджигателя с целью утихомирить его. Но он, нанося им резкие удары руками и ногой по шее и почкам, отбросил их в сторону сбившихся плотной группой посетителей. Началась паника и хаос, во время которого зачинщик схватил стул и запустил его в подбегавших на помощь официантов. И мужчины, и женщины, все, кто только мог, бросились к дверям. Рок-группа тоже покинула сцену. Разгул страстей нарастал, и в этот момент китаец вновь взглянул в сторону маленького стола у стены. Монах исчез. Небритый чжуан схватил стул и швырнул его вдоль зала. Куски дерева и осколки стекла брызнули во все стороны, а китаец запустил в публику оставшуюся я у него в руках ножку от стула. Едва ли прошло даже несколько минут, но это время решило все.
Монах прошел через дверь, расположенную в дальнем конце стены и ведущую к внутренним помещениям. Миновав порог, он быстро закрыл ее за собой, приспосабливая зрение к тусклому свету длинного узкого холла, открывшегося перед ним. Его правая рука была напряжена и скрыта в складках свободно свисающей одежды, у пояса, а левая прижата к груди и тоже закрыта белой тканью. В дальнем конце коридора, не более чем в двадцати пяти футах от монаха, от стены отделилась фигура человека, Его правая рука уже была опущена под пиджак, готовая выхватить из плечевой кобуры тяжелый автоматический пистолет. Монах очень медленно и спокойно кивнул ему и продолжал двигаться вперед изящным шагом, обычно принятым в религиозных процессиях. Кивки головой, напоминавшие поклоны, не прекращались.
— "Амиту-фо-у, Амито-фо-у", — вновь и вновь повторял он тихим спокойным голосом по мере того как приближался к стоявшему в тени человеку. — Кругом мир и покой, все находится в мире друг с другом, такова воля духов. Человек, охраняющий коридор, теперь передвинулся ближе к двери. Он направил оружие вперед, в сторону неожиданного гостя и заговорил на кантонском диалекте:
— Вы заблудились, святой отец? Уходите, сюда никому нельзя!
— "Амито-фо-у, Амита-фо-у...”
— Уходи отсюда немедленно! — только и смог произнести человек у дверей.
Монах едва уловимым быстрым движением выхватил из складок одежды на своем поясе нож с узким и длинным лезвием и мгновенно отрубил кисть руки, в которой был пистолет. Почти без остановки лезвие проделало молниеносный путь по обратной дуге, перерезав человеку горло. Фонтан крови вместе со струей воздуха вырвался наружу в тот момент, когда его голова свалилась набок. Монах осторожно опустил труп на пол. Без малейшего замешательства убийца спрятал нож за пояс, а из-за широких складок халата достал компактный автомат системы «Узи», магазин которого вмещал достаточно патронов для того, что он собирался сделать. В следующий момент он поднял ногу, ударил в дверь с силой дикой горной кошки и ворвался в комнату одновременно с широко распахнувшейся дверью. Он увидел там именно то, что и ожидал.
Пять мужчин сидели вокруг полированного стола. Около каждого стояли чашки с чаем и невысокие стаканы с виски. Бумаги и записные книжки отсутствовали, и единственным средством общения были только глаза и уши, что само по себе говорило о серьезности этой странной встречи. По мере того как каждый из присутствующих поднимал удивленные глаза в направлении открывшейся двери, лица искажались от леденящего ужаса. Двое хорошо одетых людей, скорее всего торговцев, попытались было опустить правую руку под пиджак, в тот же момент привставая со стульев, третий попытался укрыться под столом, а оставшиеся двое, вскочив с мест, с криком бросились вдоль обшитых шелком стен в безнадежной попытке отыскать хоть какое-то убежище. Автоматная очередь настигла всех пятерых. Кровь стекала из многочисленных ран на пол, на полированную поверхность стола, брызгала на стены, отмечая пришествие смерти, подводящей трагический итог встречи. Все было кончено в считанные секунды.
