— Но что же все-таки заставило вас выделить меня из всех остальных? Разве моя квалификация выше, чем у них?
— Дело в том, что никто, кроме вас, не является специалистом по внутренним проблемам Китайской Народной Республики. И я не без оснований считаю, что вы играли значительную роль в проведении конференций по промышленному сотрудничеству между Вашингтоном и Пекином, а кроме того, никто кроме вас не провел так много лет в Гонконге. Я думаю, что не меньше семи?
В этом месте Хэвиленд сделал паузу, а затем добавил:
— И, наконец, никто кроме вас, среди нашего азиатского персонала не сотрудничал со службами Британской МИ-6, действующей именно в этом районе. — Теперь я понимаю некоторые связи, но уверяю вас, что моя совместная работа с МИ-6 была очень ограниченной и короткой, господин посол. — А кроме того, их трудности в работе вытекали просто из некачественной информации, и никаких особых талантов не требовалось, чтобы помочь им выбрать правильную информацию.
— Но они доверяют вам, Мак-Алистер. Они по-прежнему доверяют вам.
— Я полагаю, что это их доверие ко мне является центральной внутренней основой тех самых открывающихся возможностей, о которых вы только что говорили?
— Вполне вероятно. Даже реально.
— А теперь могу я узнать, в чем все-таки заключается дело?
— Да, можете.
Хэвиленд взглянул через стол на третьего участника беседы, человека который представлял Совет Национальной безопасности.
— Если вы хотите... — обратился к нему посол.
— Теперь моя очередь дать несколько пояснений, — с некоторой неприязнью в голосе заговорил Джон Рейли.
Он немного переместился в кресле и взглянул на Мак-Алистера. Его взгляд был твердым, но в нем слегка уменьшилась прежняя холодность. Скорее всего эта незначительная перемена, не укрывшаяся от помощника Госсекретаря, была вызвана необходимостью заставить собеседника проявить максимум внимания к разговору.
— Прежде всего я хочу сказать, что с этого момента производится магнитная запись нашего разговора, и я напоминаю, что у вас есть конституционное право знать об этом. Но это же право является двусторонним. Оно обязывает вас сохранять в тайне всю информацию, прозвучавшую в сегодняшней беседе, не только в национальных интересах безопасности нашей страны, но и в интересах безопасности будущей ситуации, складывающейся в мире. И я хочу подчеркнуть, что это один из самых главных моментов, которые должны стать результатом сегодняшней встречи. Я не драматизирую обстановку, она достаточно сложна и опасна. Смертельно опасна. Вы согласны с этими условиями? За нарушение этих правил вас могут преследовать в судебном порядке.
— Как я могу соглашаться на это, если не знаю, о чем идет речь?
— В таком случае я могу обрисовать вам общие контуры проблемы, и если вы будете согласны на поставленные условия, то мы продолжим нашу беседу в деталях; а если нет, вы будете доставлены назад в Вашингтон. Никто ничего не потеряет.
— Тогда продолжайте.
— Хорошо, — Рейли заговорил более спокойно. — Речь идет о тех переменах в мире, которые нам труднее контролировать, чем России или Китаю. Так как мне прикажете вас понимать? Вы остаетесь, или уходите? Как истинный дипломат, вы не говорите ни да, ни нет.
— Одна моя половина считает, что я должен встать и уйти отсюда как можно быстрее, — заговорил Мак-Алистер, глядя попеременно на сидевших перед ним мужчин. — Другая же половина говорит: «Останься».
Он сделал паузу, и остановил свой взгляд на Рейли.
— Я не знаю пока, что означают ваши слова, но мой аппетит уже проснулся.
— Но иногда бывает выгодно заплатить, чтобы остаться голодным, воскликнул ирландец.
— Мне кажется, господа, что как профессионал, нужный вам для определенной работы, я не имею особого выбора. Не так ли?
— Наконец-то пришло время произнести официальный текст, обычно принятый в таких случаях, — заметил Рейли. — Не хотите ли, чтобы я еще раз напомнил вам его?
— В этом нет необходимости.
Мак-Алистер нахмурился, собираясь с мыслями, затем заговорил.
— Я, Эдвард Ньюингтон Мак-Алистер полностью согласен с тем, что все, что я услышу на этом совещании... Он остановился взглянул на Рейли.
— Я надеюсь, что вы сами позаботитесь о таких деталях как место, время и список присутствующих?
— Дата, место, часы и минуты и полные данные о присутствующих — все будет отмечено и запротоколировано.
— Благодарю вас. Перед отъездом я хотел бы получить копию этого обязательства.
— Безусловно, вы получите ее.
Не повышая голоса и глядя прямо перед собой, Рейли произнес тоном приказа:
— Пожалуйста, приготовьте копию с этой ленты. Я подпишу ее.
После небольшой паузы он продолжил:
— А теперь говорите, Мак-Алистер...
— ...все, что я услышу на этом совещании, я обязуюсь хранить в абсолютной тайне и не обсуждать деталей услышанного ни в какой ситуации, кроме как по указанию посла Хэвиленда. Я отдаю себе отчет в том, что я могу быть привлечен к суду, если нарушу это соглашение. Однако при возникновении определенных, предусмотренных законом обстоятельств я оставляю за собой право выступить с протестом против возможных обвинений в мой адрес, если эти обвинения будут вызваны условиями, не контролируемыми мною.
— Да, обстоятельства могут быть самые разные, включая физическое и химическое воздействие, вы знаете это, — заметил Рейли, отдавая в микрофон очередное указание по ведению дальнейших записей их беседы. — Снимите эту ленту и отключите линию.
— Будет исполнено, — раздался голос из громкоговорителя. — Теперь ваша комната отключена от сети записи переговоров. — А теперь прошу вас, докладывайте, господин посол. Я буду перебивать вас только тогда, когда сочту это необходимым, — произнес рыжеволосый толстяк.
— Я уверен, Джек, что вы сделаете это, и заранее надеюсь на вашу помощь.
Хэвиленд повернулся к Мак-Алистеру.
— Я беру обратно свои слова по поводу Джека. Он настоящий террорист. После сорока лет государственной службы меня учит этот рыжеволосый самонадеянный мальчишка, которому лучше бы молча думать о таких полезных вещах, как диета!
Все трое улыбнулись. Старый дипломат хорошо умел ловить момент, когда необходимо внести некоторую разрядку, снимающую надвигающееся напряжение. Рейли покачал головой и плавно развел руки.
— Я никогда бы не осмелился сделать этого, сэр. Во всяком случае, я надеюсь, это будет не очень часто.
Хэвиленд неожиданно вновь стал серьезным.
— Итак, я обращаюсь к вам, господин помощник Госсекретаря. Приходилось ли вам слышать о человеке по имени Джейсон Борн? — начал он после паузы, слегка приглушенным голосом.
