— Сколько ты заплатишь мне?
— Это зависит от того, что ты мне расскажешь.
— Например, где будут Француз и его наемник завтра ночью.
— Десять тысяч американских долларов. — Айяаа!
— Но только в том случае, если ты отведешь меня туда.
— А ты знаешь, что это место находится по ту сторону границы?
— У меня есть виза на посещение Шензена, которая действительна еще трое суток.
— Это может, конечно, как-то помочь, но не очень подходит для посещения Гуандонга.
— У меня есть сильный аргумент десять тысяч американских долларов. — Хорошо, такой аргумент меня устраивает. — Связник помолчал, посмотрел на деньги в руках американца. — Могу я надеяться получить какой-то аванс?
— Пятьсот долларов, не больше.
— Этого слишком мало для перехода границы. И где гарантия, что я получу остальное?
— Было бы хорошо, если бы ты помог мне получить номер в местном отеле. Тогда я просто оставил бы деньги у них в сейфе.
— "Лисбоа"?
— Нет, в этом отеле мне останавливаться нельзя. Найди мне что-нибудь другое.
— С этим проблемы не будет. Помоги мне подняться... Нет! Будет лучше для моего достоинства, если я сделаю это сам.
— Так и быть, — заметил ему Борн.
Кэтрин Степлс неподвижно сидела за столом, продолжая держать в руках трубку телефона, несмотря на то, что ее абонент давно отключился. Она посмотрела на нее отсутствующим взглядом и наконец положила на место. Разговор, который она только что закончила, по меньшей мере, изумил ее. Оказывается, что в Гонконге не было никаких представителей канадских спецслужб, и всю необходимую информацию дипломатические отделы консульства получали от полиции, где почти у каждого был свой источник информации. Эти связи использовались и для помощи канадским гражданам, приезжающим в колонию или сделавшим там короткую остановку.
Сами факты такого сотрудничества ей, конечно, были известны, благодаря дружеским взаимоотношениям, сложившимся у нее с шефом колониальной службы по уголовным делам. Это был стареющий англичанин, вдовец, которого после отставки из Скотленд Ярда направили в Гонконг. В свои шестьдесят семь лет Ян Беллентайн отчетливо осознавал, что его карьера в Лондоне была закончена, но его опыт и таланты не могут оставаться невостребованными, что и решило его перевод в Гонконг. Он возглавил здесь сыскной отдел колониальной полиции, который очень быстро превратился в чрезвычайно эффективное подразделение, порой превосходящее по информированности о подпольном мире колонии, другие подобные агентства, включая и МИ-6.
Они встретились на одном из многочисленных официальных приемов, которые довольно часто устраивались в Гонконге для дипломатических миссий и консульств. Их отношения складывались ровно, а взаимная привязанность только укрепляла их. Им было хорошо друг с другом, и это их вполне устраивало.
Ян подверг уничтожающей критике весь рассказ Мак-Алистера, с которым он приехал к супружеской паре в штате Мэн. Ни в Гонконге, ни в других частях Новых Территорий не было тайпина по имени Яо Минь, и тем более не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало двойное убийство в Макао со времен депортации японцев в 1945 году.
— Это очень примитивно сфабрикованная ложь, моя дорогая Кэти, сказал он. — Но целей, которые они преследуют, я не знаю.
— А если я скажу тебе, что здесь большей частью замешан Вашингтон, а не Королевство?
— Тогда я должен буду возразить тебе. Если эта операция продолжается достаточно долго, Лондон должен быть так или иначе подключен к ней.
— Но в этом нет никакого смысла!
— Это с твоей точки зрения, Кэти. А их планы ты не знаешь. И я, так и быть, скажу тебе, что этот маньяк, Борн, посадил нас всех в калошу. Одной из его жертв был человек, имени которого никто не может назвать вслух. И я тоже не могу назвать его.
— Но, может быть, ты скажешь, если я сообщу тебе что-нибудь еще?
— Скорее всего, что нет, но все же попытаемся.
И теперь она сидела за столом, снова и снова перебирая в памяти все услышанное.
Что же все-таки имел в виду Беллентайн? И что произошло на самом деле? А главное, почему бывший канадский экономист оказывается в центре таких угрожающих событий?
И несмотря на это, она была пока в безопасности.
Посол Хэвиленд вошел в комнату, нервно размахивая кейсом, который держал в руке. Он все еще надеялся услышать здесь, на Виктория Пик, приятные известия.
Мак-Алистер немедленно поднялся, чтобы освободить место для своего начальника.
— Сидите, сидите, Эдвард. Есть какие-нибудь новости?
— Боюсь, что пока нет, сэр.
— Господи! Мне не хотелось бы даже слышать это!
— Я сожалею, сэр.
— Где тот недоразвитый сукин сын, который допустил это?
Мак-Алистер заметно побледнел, когда увидел, как майор Вэньчжу, ранее не замеченный Хэвилендом, поднимается с кресла.
— Это я, господин посол, тот самый сукин сын, недостойный китаец, который виновен в этом.
— Я не буду извиняться за сказанное, — заметил Хэвиленд, — но именно вашу шею мы пытаемся сейчас спасти. Нашим пока ничего не угрожает.
— Я не вполне понимаю вас, сэр.
— И это не его оплошность, — запротестовал пришедший в себя Мак-Алистер.
— Так может быть, в таком случае, ваша? — закричал посол, теряя выдержку. — Разве вы были ответственны за ее охрану?
— Я отвечаю за все, что здесь происходит.
— Это вполне по-христиански и очень похоже на вас, Мак-Алистер, но в данный момент мы не в воскресной школе за чтением Святого Писания.
— Это только моя ответственность, — резко бросил китаец. — Я получил задание и провалил его. Женщина переиграла нас.
— Вы и есть Лин из спецотдела МИ-6?
— Да, сэр.
— Я слышал о вас только прекрасные отзывы.
— Ну, я думаю, что сегодняшние события уже аннулировали их.
— Не обижайтесь, майор. А ваше упоминание о недостойном китайце я вообще не хочу воспринимать. Я не расист, и уважаю людей прежде всего по их отношению к делам.
Хэвиленд прошел к столу, положил кейс и открыл его. В его руках появился конверт из манильской бумаги с зачерненными краями со всех четырех сторон.
— Вы спрашивали меня о досье по операции Тредстоун? Вот, получайте. Бумаги не должны покидать этой комнаты, их придется хранить в сейфе.
— Я хочу начать как можно скорее, — заявил помощник Госсекретаря.
— Надеетесь что-нибудь отыскать здесь?
