Аннака разорвала связь, вызвала такси и, когда машина подкатила, села в нее и назвала водителю адрес, который Борн продиктовал ей да еще заставил для верности повторить. После того как такси тронулось, женщина обернулась, но Макколла не увидела, хотя и не сомневалась в том, что он следует за ней. Минутой позже из потока машин вырулил помятый темно-зеленый «Опель» и пристроился позади такси, в котором ехала Аннака. Посмотрев в боковое зеркало, женщина узнала массивную фигуру человека, сидевшего за рулем, и на ее губах заиграла улыбка. Кевин Макколл проглотил наживку, теперь главное — чтобы план Борна сработал.
* * *
Когда зазвонил сотовый телефон, Степан Спалко, только что вернувшийся в штаб-квартиру «Гуманистов без границ» из своего африканского вояжа, просматривал сводку трафика секретных сообщений различных спецслужб, так или иначе связанных с готовящимся саммитом в Рейкьявике.
— Что там еще? — сухо спросил он, поднеся трубку к уху.
— Борн назначил мне встречу по адресу улица Хаттью, дом 75, и как раз сейчас я туда еду, — сообщила Аннака.
Спалко развернулся и отошел от стола, за которым сидели его дешифровщики.
— Он послал тебя в клинику «Евроцентр Био-I». Значит, ему известно о Петере Сидо.
— И еще Борн сказал, что напал на какой-то важный след, но не сообщил мне, что имеет в виду.
— Что за неугомонный человек! — вздохнул Спалко. — Ладно, я займусь Сидо, а твоя задача — сделать так, чтобы Борн ни в коем случае не сумел попасть в его кабинет.
— Я все поняла, — ответила Аннака. — Но в любом случае перво-наперво Борн займется американцем, агентом ЦРУ, который висит у него на хвосте.
— Я не хочу, чтобы Борна убили, Аннака. Для меня очень важно, чтобы он оставался жив, по крайней мере, в ближайшее время. — Мозг Спалко перебирал различные варианты действий, поочередно отбрасывая их, пока наконец он не остановился на одном. — Предоставь все остальное мне.
Аннака, сидя в мчащемся по улице такси, кивнула.
— Можешь рассчитывать на меня, Степан.
— Не сомневаюсь в этом.
Аннака смотрела на городские кварталы, которые пролетали за окном.
— Я еще не успела поблагодарить тебя за то, что ты убил моего отца.
— Мне следовало сделать это уже давно.
— Хан считает, что я злюсь из-за того, что не сумела сделать это собственноручно.
— Он прав?
На глазах Аннаки выступили слезы, и она вытерла их раздраженным жестом.
— Он был моим отцом, Степан. Что бы он ни сделал... он все равно оставался моим отцом. Он вырастил меня.
— Не стоит переживать, Аннака, он никогда не был хорошим отцом.
Не испытывая ни малейшего раскаяния, она вспомнила вранье, которым потчевала Борна, — рассказ о счастливом детстве, о котором она мечтала, но которого на самом деле у нее не было. Отец никогда не менял ей пеленки, не читал ей на ночь, он не приходил на школьные праздники и выпускные вечера. Он даже не помнил день ее рождения и всегда будто находился где-то за тридевять земель. По ее щеке скатилась еще одна слезинка и замерла на уголке рта. Аннака слизнула ее, и соленый вкус показался ей горьким, как большинство ее воспоминаний.
Она тряхнула головой.
— По-видимому, ребенок не может до конца уничтожить в себе добрые чувства по отношению к отцу.
— Мне это удалось.
— Это было другое, — возразила она. — Кроме того, я знаю, как ты относился к моей матери.
— Да, я любил ее. — Перед глазами Спалко возник образ Саса Вадас: ее большие, яркие глаза, кремовая кожа, изгиб мягких губ, когда она улыбалась. — Она была уникальным созданием, каких больше нет на свете, настоящей принцессой, что и означает ее имя.
— Ты был ей дорог не меньше, чем я, — проговорила Аннака. — Она видела тебя насквозь, Степан, и ее сердце чувствовало все беды, через которые тебе пришлось пройти, хотя сам ты никогда не рассказывал ей о них.
— Я долго ждал подходящего случая, чтобы отомстить твоему отцу, Аннака, но я никогда не поднял бы на него руку, если бы не чувствовал, что ты тоже хочешь его смерти.
Аннака рассмеялась. Теперь самообладание окончательно вернулось к ней, и она испытывала отвращение к самой себе из-за того, что поддалась эмоциям и пусть ненадолго, но раскисла.
— Неужели ты хочешь, чтобы я поверила в это, Степан?
— Послушай, Аннака...
— Подумай только, кого ты хочешь обмануть! Я слишком хорошо знаю тебя. Ты убил его тогда, когда это оказалось нужным тебе, и поступил совершенно правильно. Он рассказал бы Борну все, и тогда тот не стал бы тратить время, а сразу добрался бы до тебя. А то, что я желала смерти своему отцу, — чистое совпадение.
— Не скромничай, ты на самом деле очень важна для меня.
— Может быть, так, а может, и нет, но для меня это не имеет значения. Я не смогла бы полюбить кого-то, даже если бы очень захотела.
* * *
Мартин Линдрос лично вручил Рэнди Драйверу, начальнику Управления по разработке тактических несмертельных вооружений, официальные бумаги, в соответствии с которым он получал право вести расследование в стенах этого учреждения. Смерив его уничтожающим взглядом. Драйвер взял бумаги и молча швырнул их на стол. Он стоял так, как стоят морские пехотинцы: спина прямая, живот втянут, мышцы напряжены, словно в следующую минуту предстоит кинуться в бой. От напряжения казалось, что его близко поставленные синие глаза косят. В кабинете чувствовался легкий запах антисептика, словно, готовясь к приходу Линдроса, хозяин решил на всякий случай продезинфицировать помещение.
— Я вижу, вы трудились, как бобер, после нашего с вами последнего разговора, — проговорил Драйвер, глядя куда-то в сторону. Судя по всему, он понял, что ему не "дастся испепелить незваного гостя взглядом, и решил сделать это словесно.
— Я всегда тружусь, — ответил Линдрос, — просто из-за вас мне пришлось заниматься лишней работой и терять драгоценное время.
— Очень рад этому, — оскалился Драйвер в гримасе, которую с большим трудом можно было назвать улыбкой.
Линдрос переступил с ноги на ногу.
— Почему вы видите во мне врага?
— Возможно, потому, что вы и есть враг. — Драйвер наконец сел за свой стол из матового стекла и хромированной стали. — Как еще назвать человека, который заявляется к вам с лопатой и начинает копать яму в вашем дворе?
— Я всего лишь веду расследование...
— Хватит вешать мне на уши лапшу, Линдрос! — Драйвер снова вскочил, его лицо побагровело от злости. — Охоту на ведьм я чую за милю. Вы — ищейка, которую Старик пустил по моему следу, но вам меня не одурачить. Все это не имеет никакого отношения к убийству Алекса Конклина.
