Лютер Консидайн развернул обновленный «Бристоль фрейтер» влево, заходя на посадку на небольшой частный аэродром неподалеку от озера Лаго-Маджоре, в двадцати восьми милях от Белладжио. В самом конце взлетно-посадочной полосы его ждали Прайс и Монтроз; они находились все в том же внешне потрепанном лимузине дона Тогацци. Времени было четыре часа утра, ночная темнота усугублялась сплошной пеленой туч, и единственным освещением были яркие прожекторы аэродрома. Совершив посадку, самолет прокатился по взлетно-посадочной полосе и остановился в тридцати ярдах от машины. Лесли и Камерон, выбравшись с заднего сиденья, кивнули водителю-телохранителю и побежали к самолету. Прайс нес два чемодана, которые один из помощников дона Сильвио забрал из гостиницы «Вилла д’Эсте». Лютер повернул рычаг, открывая боковой люк. Забросив чемоданы, Камерон помог Лесли подняться на борт самолета, после чего запрыгнул сам.
– Лейтенант! – крикнула Монтроз, перекрывая рев двигателей. – Вы даже не представляете себе, как я рада вас видеть!
– И я тоже рад видеть вас, подполковник Монтроз, – ответил Консидайн. Закрыв люк, он развернул самолет, готовясь совершить разбег перед взлетом. – Ну, как ваши шпионские дела, Кам?
– Сплошной кошмар!
– Что это значит?
– Скажем так: мы вляпались в кучу дерьма.
– Похоже, это была не куча, а целая гора, судя по тому, как англичане спешат вас вытащить. Я летал разными маршрутами, но этот проложили акробаты-канатоходцы, не знающие, что такое предохранительная сетка.
– И это все было сделано для того, чтобы самолет не засекли? – спросил Прайс.
– Должно быть, вот только речь шла не про обычные системы противовоздушной обороны. По крайней мере, тех стран, над которыми я пролетал.
– Мы имеем дело не с обычными людьми, Лютер, – вмешалась Монтроз. – У них практически безграничные возможности.
– В таком случае у них должно быть очень качественное оборудование.
– В их распоряжении есть все, что они только пожелают, – сказал Камерон. – Огромные деньги могут позволить всё.
– Знаете, что сказал диспетчер станции слежения в Шамони? «Зачем вам нужны самолеты-невидимки „Стелсы“, если у вас есть „Черный красавчик“?» Мило, правда?
– «Черный красавчик»?
– Черт побери, Кам, я тоже могу загорать на солнце, только это будет не слишком заметно… А сейчас, ребята, держитесь, наша «бабушка» поднимается в воздух!
Когда самолет набрал высоту, Лесли обратилась к летчику.
– Лютер, – сказала она, – вы говорили о том, что англичане спешат нас вытащить, и, полагаю, речь шла о Лондоне.
– Совершенно верно.
– Полагаю, мы имеем право ненадолго остановиться во Франции! – с жаром добавила Монтроз.
– Ну разумеется, господин подполковник. Если бы мы летели обычным маршрутом, на это понадобился бы час, но с нашим извращенным полетным планом у нас уйдут все два часа. Скоро станет светло, приближается рассвет. Кстати, вон в том углу, он здесь вместо камбуза, есть кофе.
– Да, Лютер, – сказал Прайс, – а как тебе нравится твое новое задание?
– О, это здорово, просто мороженое в шоколаде! И если забыть про того хорька, который в мое отсутствие пытается прибрать к рукам мою эскадрилью на «Тикондероге», жаловаться вообще не на что. Я живу в лучших гостиницах, мне приносят завтрак прямо в постель, сто́ит только снять трубку телефона; я принимаю участие в шпионских совещаниях и летаю на новейших истребителях Королевских ВВС.
– И никаких минусов?
– О, есть один, и очень существенный. За мной следят двадцать четыре часа в сутки. Я выхожу на улицу, и моя «тень» выходит следом за мной, я сажусь ужинать, и она оказывается за соседним столиком, я заглядываю в пивную, а она уже у стойки.
– Лейтенант, все это делается ради твоей же безопасности.
– Есть еще одно. Этот чувак сэр Джеффри постоянно твердит о том, что командование флота «отнесется благосклонно» к предложению продвинуть меня по службе. Я попросил его не вмешиваться; он никак не может взять в толк, что наши адмиралы не слишком-то жалуют адмиралов английских.
– Лютер, не сомневайся, Джеффри отвечает за свои слова.
– В таком случае я беру свои возражения назад и приношу извинения. Вот уже пару лет мы время от времени встречаемся с одним военным врачом с базы в Пенсаколе. Наверное, у нас могло бы что-нибудь получиться, но она уже коммандер, и мне бы хотелось хоть чуть подравняться с ней в званиях.
– В таком случае слушайся сэра Джеффри. Вашингтон перед ним в долгу, и, если нам повезет, долг этот будет просто неоплатным.
– Все понял.
– Да, кстати, а куда именно во Францию мы летим? – спросила Лесли.
– Госпожа подполковник, я вас туда доставлю, но мне запрещено раскрывать, где это находится. Надеюсь, вы меня понимаете.
– Понимаю.
Когда на востоке горизонт зарозовел зарей, Прайс и Монтроз поразились, увидев, как низко над поверхностью воды и земли летит самолет.
– Господи! – воскликнул Камерон. – Да я мог бы нырнуть прямо отсюда и искупаться!
– Я бы посоветовал этого не делать, – заметил летчик, – особенно если учесть, что сейчас мы будем перелетать через Монблан. Там, на вершине, много глубокого снега и льда.
Консидайн посадил «Бристоль» на промежуточном аэродроме в Ле-Майе-де-Монтань, предназначенном для частных самолетов. Конечная точка полета оставалась пассажирам по-прежнему неизвестна. Над плодородной долиной Луары поднялось утреннее солнце, добавив и без того ярким краскам влажный блеск росы.
– Ваша машина вон там! – объявил Лютер, подруливая к запыленному серому седану, который стоял в конце взлетно-посадочной полосы. – Здесь я заправлюсь топливом и, согласно приказам из Лондона, снова поднимусь в воздух. Сейчас я ненадолго отлучусь, но ровно через девяносто минут вернусь, и это будет время вылета. Ни минутой позже.
– Машина – это хорошо, – сказала Лесли, – но как далеко ехать до детей?
– Минут десять-двенадцать.
– Помилуй бог, но у меня же совсем не останется времени!
– Госпожа подполковник, это все, что я могу вам предложить. Вы человек военный, вы сами все понимаете.
– Да, понимаю, лейтенант. Скрепя сердце вынуждена подчиниться.
Боковые стекла в машине оказались настолько тонированными, что Прайс и Монтроз не могли ничего разглядеть сквозь них. Кроме того, и на лобовом стекле по краям были две черные полосы, так что отчетливо была видна только дорога прямо впереди.
– Черт побери, что это такое? – воскликнула Лесли. – Мы понятия не имеем, куда нас везут!
– Это сделано для того, чтобы обезопасить ребят, – объяснил Камерон. – Если мы ничего не увидим, то не сможем никому ничего рассказать.
