– По-видимому, кто-то полагает, что вы все еще живы.
– Это он, боров! – заорал Гуидероне. – Беовульф Агата!
– Вы имеете в виду Брэндона Скофилда, я прав?
– Ты совершенно прав, черт бы тебя побрал! Где он?
– В Лондоне, сэр.
– А что случилось с нашим человеком в Лондоне? Он же получил четкий приказ! Он должен был убить сукиного сына!
– Мы ничего не понимаем, как и Амстердам. Нам никак не удается выйти на нашего человека в Лондоне.
– Что ты хочешь сказать?
– Такое впечатление, будто он сквозь землю провалился.
– Что?
– Все каналы связи с ним заблокированы. Я воспользовался всеми средствами, имеющимися здесь, в Лэнгли, но безрезультатно.
– Проклятие, что происходит?
– Увы, мистер Гуидероне, тут я ничем не могу вам помочь.
– Это все он, боров, – утробным голосом промолвил сын Пастушонка. – Он в Лондоне, а я в Париже; мы в получасе лета друг от друга. Кто из нас сделает первый шаг?
– Сэр, предупреждаю, будьте предельно осторожны. Скофилд находится под круглосуточной охраной.
– В этом и есть его слабое место, Орел, потому что я ничем таким не обременен.
Глава 29
Брэндон Скофилд, облаченный в выданный в гостинице халат, раздраженно расхаживал по номеру «Савоя», выходящему окнами на Темзу. Антония сидела за столиком, трудясь над завтраком, которого, по ее словам, ей должно было хватить до конца недели. По коридору расхаживали трое вооруженных сотрудников МИ-5, чьи пистолеты были скрыты под форменными пиджаками стюардов. Сменялись они в соответствии с графиком смены персонала «Савоя» и, таким образом, ничем от них не отличались.
– Этот сэр Жирный Хряк запер нас как диких зверей в клетке – или как прокаженных на Молокае!
[98]
– гневно бросил Беовульф Агата. – Причем если бы он хоть выделил нам номер приличных размеров!
– Джефф ведь объяснил, что у всех больших номеров по несколько входов. Зачем нам лишний риск?
– А я ответил, что если больше входов, то и выходов тоже больше, – не унимался Скофилд. – Зачем сокращать их число?
– Это решает Джеффри. В конце концов, именно он за нас отвечает.
– Ну а что ты скажешь по поводу того лошадиного дерьма, что звонить нам может только он, а мы ему звонить не можем?
– Коммутатор гостиницы ведет учет всех исходящих телефонных разговоров, для того чтобы выставлять счет постояльцам, а рисковать звонками с сотовых нельзя из опасений перед сканерами радиочастот. По крайней мере, это касается тебя.
– То есть, повторяю, мы в клетке. Да с таким же успехом мы могли бы сидеть в тюрьме!
– Сомневаюсь, что обслуживание там было таким же, Брэй, да и удобства размещения несравнимы.
– Мне это не нравится. Двадцать с лишним лет назад я знал свое дело на порядок лучше Жирного Хряка, да и сейчас я по-прежнему на голову выше его.
– Однако, надеюсь, ты все же согласишься, что он кое-что смыслит в своем ремесле…
– Свою собственную задницу я смогу прикрыть получше его, – надув губы, пробурчал Скофилд. – Есть такая вещь, как чрезмерное усложнение мер безопасности тайной операции. Неужели Джеффри наивно полагает, что настоящие стюарды слепы, глухи, да к тому же еще и полные кретины?
– Не сомневаюсь, это он тоже принимал в расчет.
Раздался стук в дверь. Брэндон подскочил от неожиданности.
– Да, кто это?
– Миссис Дауни… сэр, – послышался сбивчивый ответ. – Горничная.
– Ах да, конечно. – Открыв дверь, Скофилд с некоторым удивлением увидел перед собой пожилую женщину, чьи высокая, стройная фигура, прямая осанка и словно высеченные резцом аристократические черты лица с трудом вязались со светло-голубой формой обслуживающего персонала «Савоя» и пылесосом в руках. – Проходите, – добавил он.
– Пожалуйста, не вставайте, – войдя в номер, сказала миссис Дауни, обращаясь к Антонии, которая начала было подниматься из-за столика.
– Нет, право, – ответила та, – больше я не смогу съесть ни крошки. Можете унести.
– Могу, но не унесу. Об этом позаботится стюард… Однако позвольте представиться. В течение какого-то времени меня действительно будут звать миссис Дауни, Дороти Дауни – отличное, солидное имя, я его сама выбрала, и, разумеется, я должным образом зарегистрирована в списке сотрудников «Савоя», горничной, с надлежащими рекомендациями. Правда, боюсь, удовлетворить высоким стандартам гостиницы я не смогла бы даже в том случае, если бы от этого зависела моя жизнь. На самом деле я шифровальщица, и в настоящий момент вся связь с сэром Джеффри Уэйтерсом будет осуществляться исключительно через меня.
– Черт бы меня побрал…
– Брэй, пожалуйста… Миссис Дауни, а как связаться с вами?
– Вот мой номер, – сказала шифровальщица МИ-5, протягивая Антонии маленький листок бумаги. – Будьте добры, заучите его наизусть, а листок сожгите.
– Заучим наизусть и сожжем, после того как вы подробно объясните, как именно защищена эта линия связи, – раздраженно возразил Скофилд.
– Замечательный вопрос… Это прямая закрытая линия, которая в обход коммутатора гостиницы ведет в небольшой кабинет, выделенный мне. У меня же, в свою очередь, есть прямая защищенная линия связи с сэром Джеффри Уэйтерсом. Мой ответ вас удовлетворил, сэр?
– Надеюсь, мое имя защищено не хуже ваших линий связи?
– Брэй!
Как оказалось, расторопная «миссис Дороти Дауни» великолепно справлялась со своей работой, при этом оставаясь источником постоянного раздражения для Скофилда. Потоки информации непрерывно текли между Джеффри Уэйтерсом, Брэндоном и Антонией и Прайсом и Лесли, которые под чужими именами устроились в гостинице «Блейкс» в Роланд-Гардене. И постепенно, подобно элементам мозаики, уложенным на место невидимыми руками, начинали прорисовываться контуры следующей фазы операции.
Основное внимание должно было сосредоточиться на Амстердаме. В качестве отправной точки использовалась скудная информация, обнаруженная на квартире у Майры Сеймунд. К этому следовало добавить оборудование, тайно вывезенное из кабинета Макдауэлла в Уичито и переправленное транспортным самолетом в Амстердам. Благодаря безымянному сотруднику «Атлантик краун», побоявшемуся, что его сочтут виновным, если он позволит забрать такое дорогостоящее оборудование без выписки накладной, стал известен номер рейса авиакомпании КЛМ. Предстояло опросить сотрудников авиакомпании, таможенников, обслуживающий персонал грузового терминала аэропорта: кто-нибудь должен был что-либо знать, что-либо видеть – кто встречал груз, каким транспортом его увезли.
