Второй прорыв был сделан случайно, благодаря одной мелочи, похороненной в далеком прошлом. Однако значение его оказалось настолько огромным, что необходимость в дальнейших исследованиях отпала сама собой. Нужный адрес на К-канале был установлен. Это оказался дом номер триста десять на Кайзерсграхт, «канале цезарей».
Один из компьютеров голландской разведки наткнулся на сбой, который, как правило, являлся следствием удаления каких-либо данных. В данном случае это удаление было совершено двадцать четыре года назад. Тщательному компьютерному анализу были подвергнуты все государственные и судебные архивы за этот период, и в конце концов удаленная информация была восстановлена. Да, это случилось двадцать четыре года тому назад. Речь шла о Гражданском суде Амстердама, отделе титулов и фамилий. В судебных архивах были проведены повторные розыски, на этот раз уже на физическом уровне. Искомый документ был подвергнут спектрографическому рентгеновскому исследованию. Удаление было обнаружено, запись восстановлена.
Девятнадцатилетний студент юридического факультета Утрхетского университета официально переменил свою фамилию, точнее, подправил, отбросив последнюю часть. И с тех пор стал просто Яном ван дер Меером, а не Яном ван дер Меером Матарейзеном.
Матарейзен.
Последний элемент мозаики, сводящей с ума своей сложностью, встал на место.
Джулиан Гуидероне зарегистрировался в лондонской гостинице «Инн ов зе Парк» под фамилией Паравачини. В лучших отелях по всему миру были наслышаны о семействе Паравачини, одном из самых богатых в Италии. Для того чтобы достичь цели своего приезда в Англию – проще говоря, убить Брэндона Алана Скофилда, – Джулиану сначала требовалось установить местонахождение человека Матарезе в Лондоне, некоего Леонарда Фредерикса. Который, как выразился агент в Лэнгли, словно «сквозь землю провалился».
Однако такие люди, как Фредерикс, просто так не исчезают. Несомненно, у него готовы самые убедительные объяснения своему временному отсутствию, но на самом деле он никуда не пропадал. Хотя над ним и висела постоянно угроза расплатиться своей жизнью за серьезный просчет, получал он за свои услуги очень хорошие деньги. Подобно многим своим коллегам-Матарезе, Фредерикс вел вторую, тайную жизнь, которой могли бы позавидовать саудовские принцы. Джулиан Гуидероне не ограничивался одними только каналами Матарезе; у него имелись собственные источники и ресурсы. Одной из них была супруга Леонарда Фредерикса, попавшая в страшную западню семейных уз, бежать из которой было невозможно. На тот случай, если за Марсией Фредерикс была установлена слежка, они условились встретиться в музее Виктории и Альберта, в зале исламского искусства, которым она, как было всем известно, очень увлекалась.
– Тебе прекрасно известно, что Леонард почти никогда не раскрывает мне подробности своих поездок, – сказала эта дородная женщина, когда они с Гуидероне сели на мраморную скамью в музее. В зале было довольно много студентов и иностранных туристов; Джулиан не отрывал взгляда от входа, готовый встать и уйти при одном только подозрении о слежке. – Я предполагаю, он улетел в Париж к своим красоткам, разумеется, назвав это каким-то выдуманным экономическим симпозиумом.
– Он говорил, когда вернется?
– О, тут Леонард выразился вполне определенно – а именно, он должен быть в Лондоне завтра. Как всегда, мне предстоит потрудиться, вот почему он не стал темнить. Я должна буду приготовить ужин для гостей. К нам придет сослуживец Леонарда со своей женой.
– Если учесть, что о блаженстве семейной жизни тебе не приходится и мечтать, должен сказать, ты отнеслась к просьбе Леонарда весьма любезно.
– Мне просто очень любопытно. С женой этого сослуживца он спит на протяжении последних двух лет.
– Вижу, наглости ему не занимать.
– Это уж точно, дорогой. Если женщина способна своим дыханием затуманить зеркало, он приобщит ее к своей коллекции.
– Марсия, послушай меня, – сказал Гуидероне. – Я должен увидеться с Леонардом, но ему не нужно знать о том, что мы с тобой встречались, и вообще о том, что я сейчас здесь, в Лондоне.
– От меня он это не услышит.
– Хорошо. Я остановился в «Инн ов зе Парк» под фамилией Паравачини…
– Да, в прошлом ты ей уже не раз пользовался, – вмешалась миссис Фредерикс.
– Она очень удобная. Это очень влиятельное семейство, и оно дружно с нами. Когда Леонард возвратится в Лондон, он позвонит тебе, перед тем как ехать домой?
– Разумеется. Для того, чтобы отдать необходимые распоряжения.
– Как только он с тобой свяжется, дай мне знать. Он по-прежнему ездит в аэропорт на своей машине?
– Естественно. На тот случай, если ему вздумается по дороге домой куда-нибудь завернуть. Вот похотливый кобель!
– Я перехвачу его после того, как он тебе позвонит. Возможно, он опоздает на ужин.
Повернувшись к Гуидероне, Марсия Фредерикс с мольбой заглянула ему в лицо.
– Джулиан, ну когда я смогу уйти от всего этого? У меня нет никакой жизни! Я обречена на вечные мучения в аду!
– Ты же знаешь правила – никогда… Сделаю небольшую поправку: уж точно не сейчас.
– Но я не знаю никаких правил! О существовании каких-то правил мне известно только со слов Леонарда, но я не знаю, что это за правила и зачем они нужны.
– Несомненно, ты понимаешь, что они определенным образом связаны с теми огромными деньгами, которые приносит домой твой муж…
– Да мне от них ни тепло, ни холодно! – прервала его жена предателя. – И я понятия не имею, как он их зарабатывает!
Гуидероне спокойно выдержал взгляд Марсии.
– Дорогая, – тихо промолвил он. – Продержись еще совсем чуть-чуть. Нередко случается, что положение изменяется само собой. Ты сделаешь то, о чем я прошу?
– Гостиница «Инн ов зе Парк». Паравачини.
На лондонский пригород опускался вечер. В жилых кварталах только что зажглись фонари. В сумерках вырисовывались огнями, зажигающимися в окнах, ровные ряды аккуратных, ухоженных особняков, принадлежащих представителям среднего класса. Солнце быстро скрылось за горизонтом, и район тотчас же погрузился в темноту, поскольку стоящие бок о бок здания не позволяли угасающим лучам света проникать на улицы.
В переулке напротив особняка Леонарда Фредерикса у тротуара стоял неприметный серый седан. За рулем курил сигарету Джулиан Гуидероне, небрежно положив левую руку на соседнее сиденье. Его взгляд не отрывался от зеркала заднего вида. Ну вот, наконец. Лучи фар медленно движущегося автомобиля метнулись вправо. Машина направлялась к дому Леонарда Фредерикса.
Исходя из неоднократно проверенного на практике предположения, что человек, застигнутый врасплох, на какое-то мгновение совершенно теряется, Джулиан Гуидероне включил зажигание и, точно рассчитав движения, выкрутил рулевое колесо и резко поставил серый седан прямо на пути приближающейся машины. Визжа покрышками, Гуидероне остановился в считаных дюймах перед бампером машины Фредерикса и стал невозмутимо ждать развития событий. Оно последовало незамедлительно. Леонард Фредерикс выскочил из машины, выкрикивая ругательства.
