– Следующей целью будет производство говядины, – сказал он. – Приказ из Амстердама.
– Нам понадобятся солидные капиталовложения, – заметил его подчиненный в темно-синем пиджаке спортивного покроя. – Надеюсь, вы дали это ясно понять.
– У нас будет все, что нужно, – ответил председатель совета директоров «Атлантик краун». – Да, кстати, то досадное недоразумение с яйцами для Чесапикского лагеря уже разрешилось, не так ли?
– Следственная комиссия заказчика досконально проверила все. Вплоть до того, как запечатанные коробки загружаются в вертолет.
– Хорошо. Необходимо неукоснительно следить за любыми мелочами.
Глава 10
Запруженные улицы Каира, казалось, были пропитаны запахом пота тысяч людей, спешащих по своим делам под жаркими лучами полуденного солнца. Дороги были забиты машинами; недовольно гудели клаксоны, непрерывно раздавались гневные крики, самые разные языки и диалекты нахлестывались друг на друга. Огромные людские толпы отличались таким же многообразием, как и оглушительная какофония речи: арабские халаты перемежались с западными костюмами и джинсами, а среди мусульманских тюрбанов мелькали котелки, шляпы и бейсболки. В каком-то смысле здесь столкнулись Восток и Запад. Каир, город легенд, где слились воедино действительность и вымысел, тем не менее держался обособленно в этой земле противоречий.
Джулиан Гуидероне, облаченный в традиционный арабский наряд, в больших темных очках, скрывающих лицо, шел по многолюдному бульвару аль-Баррани, оглядываясь по сторонам в поисках знака, который сообщил бы ему, что он у цели. И вот, наконец! Синяя лилия на маленьком белом флажке, вывешенном в витрине ювелирного магазина. Сын Пастушонка задержался перед витриной, закуривая сигарету; это дало ему возможность не спеша оглядеть улицу, высматривая что-либо необычное. Человека, смотрящего на него. Таково было значение совещания, которое должно было состояться на втором этаже ювелирного магазина. Никто, ни один посторонний не должен был узнать о цели этого совещания. Если пройдет хоть слух о том, что произошло, это обернется полной катастрофой.
Удостоверившись, что за ним никто не следит, Гуидероне загасил сигарету и шагнул в магазин, тотчас же поднимая три пальца на уровне талии. Продавец за кассой, дважды кивнув, указал головой на темно-красный бархатный занавес справа. Джулиан ответил едва заметным кивком и прошел за занавес, за которым скрывалась лестница. Он поднялся по узким ступенькам, как всегда, раздраженный тем, какие неудобства причиняет ему раненая нога: хромота лишала его быстроты движений. Поднявшись на второй этаж, Гуидероне остановился перед тремя дверями, выходящими на лестничную площадку, и, разглядев на бронзовой ручке одной из них маленькую синюю точку, неуклюже заковылял к ней. Задержавшись на мгновение, он под складками свободной одежды нащупал оружие: правой рукой – миниатюрный пистолет 25-го калибра, а левой – похожую на шар с воронкой гранату, которая при ударе о стену взрывалась, выделяя газообразное вещество, мгновенно убивающее всех, кто его вдохнет.
Положив руку на бронзовую ручку, Гуидероне повернул ее, распахнул дверь и застыл на пороге, оглядывая помещение. За столом сидели четверо, все в халатах бедуинов, все с платками на лице. Этот платок в пустыне защищал от песчаной бури, а здесь не давал быть узнанным. Сам Джулиан не нуждался в подобных уловках. Он хотел, чтобы каждый из этих людей хорошенько разглядел лицо сына Пастушонка, ибо если кто-нибудь из них осмелится его ослушаться, это лицо будет в кошмарных видениях преследовать его до последнего вздоха, который после отказа повиноваться может последовать в любой час и любую минуту.
– Доброе утро, господа, или сейчас уже день? – начал Гуидероне, входя в комнату и усаживаясь на ближайший к двери стул. – Надеюсь, что вы, все до одного, самым тщательным образом позаботились о мерах безопасности этого совещания.
– В этом помещении нет ничего, кроме вот этого стола и наших стульев, – ответил араб, сидящий напротив Гуидероне, расшитый золотом наряд которого указывал на то, что это вождь. – Наши подчиненные исследовали стены и пришли к заключению, что подслушивающей аппаратуры в них нет.
– А что насчет вас? Насчет вас самих? Под свободным нарядом кочевника можно много что спрятать, ведь так?
– Несмотря на то что настали новые времена, – заговорил другой араб, сидящий слева от Джулиана, – мы по-прежнему подчиняемся древним законам пустыни. Наказание предателю – отделение головы от туловища кинжалом, занятие мучительно медленное. Любой из нас без колебаний расправится с изменником, и остальные это прекрасно понимают.
– Ну что ж, этого более чем достаточно. В таком случае, продолжим. Поскольку доверять бумаге ничего нельзя, насколько я понимаю, каждый из вас, возглавляющий свою группировку, предоставит мне устный отчет, я прав?
– Да, вы совершенно правы, – ответил третий участник совещания, сидевший за дальним концом стола. – Возможно, в чем-то мы будем повторять друг друга, поскольку речь будет идти об одном и том же…
– В таком случае, чтобы не тратить время напрасно, – вмешался последний из присутствующих, сидящий справа от Джулиана, – поскольку за голову каждого из нас назначена награда и никому не хотелось бы задерживаться здесь дольше, чем это необходимо, почему бы вначале не изложить все общие моменты, после чего каждый дополнит их своими конкретными подробностями?
– Замечательная мысль, – согласился сын Пастушонка. – Однако прежде позвольте высказать вам вслух свое восхищение. Вы владеете моим языком гораздо лучше, чем большинство моих соотечественников.
– В вашем развитом, богатом обществе образованию уделяется на удивление мало внимания, – заметил «бедуин», сидящий за дальним углом стола. – Мы относимся к этому по-другому, совсем по-другому. Лично я, например, изучал международную юриспруденцию в Кембриджском университете – вместе с многими своими братьями в исламе.
– Ну а я врач, окончил медицинский факультет Чикагского университета, практику проходил в Стэнфорде – за те несколько лет, что я провел в Америке, вместе со мной обучались сотни других мусульман.
– Защитив докторскую диссертацию в Гейдельбергском университете, я в течение нескольких лет заведовал кафедрой средневековой истории в одном немецком университете, – тихо промолвил тот участник совещания, который постоянно проявлял нетерпение.
– Увы, мои достижения не столь впечатляющие, – сказал четвертый делегат, – однако они имеют непосредственное практическое применение. Я – инженер-электротехник, работал в фирме, которая выполняла заказы многих государственных и частных компаний. Молю бога, настанет тот день, когда я смогу вернуться на родину и отдать ей свои знания и опыт.
– Поразительно, – пробормотал Гуидероне, всматриваясь в черные глаза четырех арабов. – Вы являетесь элитой Ближнего Востока, однако вас именуют террористами.
– Мы предпочитаем выражение «борцы за свободу», гораздо более точное, – поправил его вождь. – Просто у группировки «Хагана» и банды Стерна
[28]
на Западе гораздо больше сочувствующих, чем у нас. Но мы продолжаем делать свое дело, ибо те, кто должен был бы быть нашими союзниками, постоянно заключают сделки с нашими общими врагами. Это отвратительно!
