Дверь открылась, и в комнату вошел стройный мужчина в костюме западного покроя и арабской чалме на голове.
– Джеймс, вечно вы шутите, – сказал он, своим произношением выдавая уроженца Ближнего Востока, учившего английский язык в британской школе. – Вы такой замечательный гость, когда не бываете… угрюмым, кажется, я употребил правильное слово.
– Лучше сказать, злым. Вы не даете мне возможность позвонить маме. Я понятия не имею, что ей известно и что неизвестно, что ей говорят и что не говорят. Я не угрюмый, Ахмет, я вне себя от злости!
– Но ведь с вами обращаются хорошо, разве не так?
– О чем ты говоришь? – раздраженно промолвил Джеми, поднимаясь из-за стола. – Я заперт здесь, в стране Али-Бабы. Да, я пленник в роскошной тюрьме, но моя комната остается именно этим – проклятой тюремной камерой! Когда, наконец, вы мне скажете, что же все-таки происходит?
– Но вам же прекрасно известно, Джеми, что ваша мать по приказу своего начальства выполняет совершенно секретное задание особой важности, сопряженное с небывалым риском. Вас укрыли здесь, в этом уединенном месте, лишив связи с окружающим миром, исходя из соображений вашей же безопасности. Поверьте мне, молодой человек, ваша мать нам в высшей степени признательна. Она понимает, что если с вами что-либо произойдет, это может повлиять на ее работу.
– Так позвольте же мне объяснить ей это! Позвонить, написать письмо… ради всего святого, я хочу хоть как-нибудь дать знать о себе!
– Необходимо полностью исключить любой риск. И ваша мать это сознает.
– Знаешь что, Ахмет, – сказал сын Лесли Монтроз, выходя из-за стола и останавливаясь перед уроженцем Бахрейна, – неужели ты действительно думаешь, что я поверю во весь этот вздор? За кого ты меня принимаешь? Директор школы вызвал меня прямо посреди урока и сказал, что я должен ехать в аэропорт имени Кеннеди, где меня будут ждать правительственные чиновники, – по его словам, речь шла об особо важном деле государственной безопасности. Я последовал за теми, кто за мной приехал, полагая, что это как-то связано с моей матерью. Я лишь мельком взглянул на документы этих типов, которые якобы приехали из Вашингтона. Мне показалось, что с документами у них все в порядке, и я больше не задавал никаких вопросов.
– Нисколько в этом не сомневаюсь. Вы – самое настоящее «дитя армии» – кажется, у вас говорят так? Вы должны понимать, что в таких случаях требуется соблюдать строжайшую секретность.
– Да, но я ничего не понимаю. Все это похоже на какое-то сумасшествие! Я хорошо знаю свою мать, и она ни за что не будет вести себя так, как вы о ней говорите. Она обязательно позвонила бы мне, намекнула бы, в чем дело.
– Джеймс, у нее не было времени. Ее привлекли к участию в операции в самую последнюю минуту, и она, даже не успев как следует собраться, оказалась лишена связи. Вы знаете, что на армейском языке понимается под выражением «лишен связи», ведь так?
– Да, знаю, потому что сам оказался именно в таком положении. Я полностью лишен связи с внешним миром. А теперь объясни мне вот что. Почему, когда я попытался дозвониться полковнику Брэкету из аэропорта, записанный на пленку голос сообщил мне, что вызванный номер больше не используется? Затем, когда я позвонил оператору, та мне сказала, что этот номер не значится в списке зарегистрированных абонентов, и она ничем не может мне помочь. Повторяю, как все это объяснить?
– Замените «правительство» на «бог», и вы найдете ответ в Библии. Неисповедимы его пути.
– Да, но не может же правительство совершать абсолютно бредовые поступки!
– А это уже кому как кажется, как говорят у вас в Америке. Тут я ничего не могу вам сказать.
– Уж пусть лучше кто-нибудь мне ответит, – сказал Джеймс Монтроз младший, глядя прямо в глаза арабу, занимающему высокий пост в иерархии Матарезе.
– В противном случае будет что, молодой человек?
Джеми Монтроз ничего не ответил.
Тело Брайана Чадуика было перевезено из конторы фирмы «Вестминстер-Хауз» в канцелярию коронера. Несмотря на то что пулевая рана в правом виске и зажатый в руке пистолет, судя по всему, подтверждали версию о самоубийстве, было принято решение провести детальное вскрытие. Вопрос стоял так: почему? Мужчина сорока с небольшим лет, с безупречной репутацией, достигший зенита карьеры, – что заставило его прервать собственную жизнь?
Криминалист-патологоанатом предоставил ответ.
Это было убийство.
– Полностью отсутствуют следы хлората калия на коже правой руки, нет никаких пороховых ожогов, о чем постоянно твердят с экрана телевизора, хотя и, как правило, ошибочно, – доложил старший коронер. – Далее, обнаружена обширная гематома в задней части черепа, несомненно, следствие сильного удара, нанесенного опытным убийцей. Жертву сперва оглушили, затем застрелили, после чего вложили пистолет в руку.
– Для подготовленного убийцы это довольно глупо, вы не находите? – спросил Прайс. Он находился в кабинете главы МИ-5, куда для конфиденциального доклада явился судебный медик.
– Если хотите услышать мое мнение, я вам скажу вот что, – начал патологоанатом. – На мой взгляд, убийца очень торопился, и у него не было времени на то, чтобы навести полный марафет. Но, повторяю, это только предположение.
– Вы хотите сказать, с убийцей связались и приказали выполнить работу немедленно? – уточнила Лесли.
– Вы совершенно правы, – подтвердил врач.
– Другими словами, – сказал Камерон, – вы утверждаете, что кто-то узнал о нашем намерении встретиться с Чадуиком, так? Но об этом было известно лишь двоим подросткам Брюстерам. – Прайс покачал головой. – Этого просто не может быть!
– Тут я ничем не могу вам помочь, старина.
– Зато, наверное, я смогу, – вмешался Уэйтерс. – Мы как-то совсем об этом не подумали, а должны были бы.
– Что вы имеете в виду, Джеффри?
– Со всеми нашими премудростями и новейшими технологиями мы начисто забыли о такой примитивной штуке, как прослушивающая аппаратура в доме.
Посмотрев в «глазок», Анджела Брюстер впустила Уэйтерса, Монтроз и Прайса.
– Девочка моя, а где ваш брат?
– Он отправился вместе с Коулменом в компанию, которая занимается охранными сигнализациями…
– Что стряслось? – встрепенулась Лесли.
– Да ничего. Это была затея Коули. Он сказал, что нам нужно заменить сигнализацию, по крайней мере, в некоторых местах…
– Кто такой этот Коулмен? – вмешался Камерон.
– Извините, я забыл вас предупредить… – начал было глава МИ-5.
– Коулмен – мастер на все руки, – ответила Анджела. – Он работает у нас, сколько я себя помню. Коули был другом нашего отца, под командованием папы он в пятидесятых принимал участие в подавлении беспорядков в Эмиратах. Они с папой были награждены Военным крестом. Коулмен вышел в отставку в звании старшего сержанта.
