– Мне нужно разыскать ее,-сказал он мягко.– Нужно заставить ее понять, что она обязана пойти со мной.
– Сейчас найду номер ее телефона.-Элисон взяла со столика телефонный справочник. Питер по-прежнему смотрел в окно.
– Ее номера здесь нет. Он не указан. Ченселор вспомнил: номера телефона отца Элисон тоже не было в справочнике, но он же узнал его. Сможет узнать и номер телефона Филлис. Только придется опять прибегнуть к уловке – выдать себя за журналиста, старого знакомого мисс Максвелл, проездом находящегося в городе и желающего поговорить с ней. Однако уловка не помогла. Видимо, к ней прибегали слишком часто. В редакции номера телефона Филлис Максвелл не дали.
-Позволь мне попробовать,-сказала Элисон. – В Пентагоне всегда есть дежурный офицер по печати. Печальные новости поступают даже по окончании рабочего дня. Генеральский чин отца дает мне кое-какие преимущества. Либо я узнаю того, кто мне ответит, либо он узнает меня. В Пентагоне Элисон назвали два номера телефона Филлис Максвелл; один – номер ее личного телефона, другой – номер коммутатора в доме, где она жила. По личному телефону никто не ответил. На коммутаторе в каких-либо справках о жильце им отказали, оператор согласилась лишь передать что-нибудь мисс Максвелл. Поскольку звонивший посетовал, что неточно знает, где она живет, оператор коммутатора назвала ему адрес.
– Я поеду с тобой, – сказала Элисон.
– Наверное, не стоит, – возразил Питер. – Она упоминала о твоем отце. Не назвала его, но говорила о вчерашних похоронах на Арлингтонском кладбище. Она напугана до безумия. Моя цель – убедить ее пойти со мной, а увидев тебя, она может отказаться.
– Пусть будет по-твоему, – кивнула Элисон. – Но я беспокоюсь за тебя. Вдруг приступ повторится?
– Не повторится. – Он сделал паузу, а затем привлек Элисон к себе. – Есть еще одно соображение.– Он заглянул ей в глаза; – Я не хочу ни во что тебя вмешивать. Со всем этим покончено. Ты сама так хотела, помнишь? Тогда я с тобой не согласился, а теперь согласен.
– Спасибо тебе. И вот что я, наверное, хочу сказать: что сделано, то сделано, и ничего уже изменить нельзя. У него были свои убеждения, которые он мужественно отстаивал, и я не хочу чернить его память.
– Я понимаю, насколько это важно. И потом, я не хочу, чтобы что-то отрицательно повлияло на наши отношения. – Он легонько поцеловал ее.– Когда с насущнейшими делами будет покончено, мы заживем так, как нам захочется. И, по– моему, это очень заманчивая перспектива. Она улыбнулась и поцеловала его:
– Какая же я бесстыдница! Поймала тебя в момент слабости и соблазнила. Меня следовало бы заклеймить как преступницу,-Ее улыбка погасла, она виновато досмотрела ему в глаза: – Все произошло слишком быстро, и я не требую никаких обязательств.
– А я требую.
"Посидите в холле, сэр, я скоро приду" – такими словами встретил Питера на улице швейцар дома, в котором жила Филлис Максвелл. Он вел себя так, будто заранее знал о приходе Ченселора. Питер сел в кресло, обтянутое зеленым пластиком, и стал ждать. Через дверь он видел, как швейцар, в форменном пальто, скрестив руки в перчатках за спиной, просто покачивался взад-вперед на каблуках. Это было довольно странно. Швейцар будто и не собирался возвращаться в холл. Может, он забыл о том, что обещал? Ченселор встал и огляделся. Ведь он разговаривал с оператором коммутатора. А где же коммутатор? В конце холла он увидел небольшую стеклянную панель, зажатую между рядами почтовых ящиков и шахтой лифта. Он подошел туда и заглянул в окошечко. Женщина– оператор что-то говорила в микрофон переговорного устройства с одним наушником, говорила быстро и оживленно. Это была явно дружеская беседа, а не разговор оператора с клиентом. Питер постучал по стеклу – женщина прервала разговор и отодвинула стеклянную задвижку окошка:
– Слушаю вас, сэр.
– Мне нужно связаться с мисс Максвелл. Прощу вас, соедините меня с ее квартирой. Дело срочное. Реакция оператора была такой же странной, как и поведение швейцара. Впрочем, может, и не совсем такой, по все же необычной: она почему-то заколебалась И смутилась.
– Мне кажется, мисс Максвелл нет дома,-сказала она.
– Вы будете знать это точно, если позвоните ей.
– А вы спрашивали швейцара?
– В чем дело? – Питер вдруг понял: эти люди выполняют чье-то поручение.-Позвоните ей. Как и следовало ожидать, никто в квартире Филлис на вызов с коммутатора не ответил. Ждать было просто бессмысленно, и Ченселор, быстро выйдя на улицу, обратился к швейцару: – Хватит валять дурака. Вы должны мне что-то передать? Что?
– Видите ли, дело деликатное.
– Говорите!
– Она описала вашу внешность, сказала, что вас зовут Ченселор. Если бы вы явились часом раньше, то я должен был бы передать, чтобы вы пришли в одиннадцать, что мисс Максвелл звонила и сказала, что придет в это время. Питер взглянул на часы:
– Ладно, сейчас почти одиннадцать. Что же будет тогда? – Подождите немного. Хорошо?
– Нет, не хорошо. Говорите сейчас, или вам придется сказать все мне и полиции.
– Ну ладно. Какого черта, всего-то несколько минут! – Швейцар сунул руку в карман пальто, вытащил конверт и протянул его Ченселору. Питер бросил взгляд на швейцара, потом на конверт. На нем была написана его фамилия. Вернувшись в холл, к свету, он вскрыл конверт и вынул из него письмо.
Дорогой Питер! Простите, что сбежала от вас. Я знала, что вы станете искать меня. Вы спасли мне жизнь, а в какой-то степени и мой рассудок, и заслуживаете объяснения. Боюсь, что оно будет неполным. Когда письмо попадет к вам, я буду уже в самолете.. Не пытайтесь разыскивать меня, из этого ничего не выйдет. Несколько лет назад я приобрела фальшивый паспорт, потому что знала: наступит момент, когда мне придется им воспользоваться. И такой момент наступил. После того страшного звонка по телефону, когда мне сообщили, что я – персонаж вашего романа, я попросила в редакции длительный отпуск по состоянию здоровья. Мой шеф, по правде говоря, не очень возражал– в последние месяцы мою работу нельзя было назвать особенно удачной. Решение уехать не было внезапным. Об этом я подумывала давно. События сегодняшнего вечера сделали это решение необратимым. Каковы бы ни были мои проступки, они не столь тяжелы, чтобы платить за них жизнью. Моей, вашей или еще чьей-либо. Не могут они никоим образом и компрометировать мою профессиональную деятельность. Но моя работа оказалась скомпрометированной. Правда, которую должны знать все, подвергается гонениям. Уцелеть удалось (кто знает, надолго ли?) только благодаря вам. Так продолжаться не может. Спасибо за то, что спасли мне жизнь. Извините, что я подумала, будто вы заодно с ними. В душе я, с одной стороны, молю вас бросить работу над книгой, а с другой – говорю: "Вы не можете так поступить". Обо мне вы больше не услышите, мой дорогой мальчик. Я же навсегда сохраню свою любовь и благодарность к вам. Филлис. Питер перечитал письмо, пытаясь отыскать в нем какой-то скрытый смысл. Но, находясь под воздействием страха, Филлис выбирала слова очень обдуманно. Страха перед чем? В чем состояли ее "проступки"? Что она совершила или не совершила? Что заставило ее бросить все, чего она достигла в жизни? Это же подлинное безумие.
