"Степень защиты максимальная
Перехват не засечен
Приступайте".
"Что-то произошло. Прорыв либо поражение. Охотник либо жертва. Последнее сообщение из Бахрейна без подробностей. Известно лишь, что объект изъявил желание отправиться туда на самолете. Из этого следует, что либо он покинул стены посольства, использовав какую-то умопомрачительную уловку, либо не появлялся там вовсе. Но почему Бахрейн? Информации катастрофически мало. Похоже, объект руководствуется тайным умыслом. Ситуация крайне нежелательная, учитывая события, произошедшие в последние несколько лет.
Что произошло? Что происходит сейчас? У меня не хватает информации. Иногда мне кажется, мои способности подводят меня, поскольку я руководствуюсь больше интуицией, но отнюдь не анализом фактов и решением сложных задач.
И все же он тот самый человек! Моя оргтехника подтверждает это, и я ей верю".
Глава 13
Эван пошевелился и тут же ощутил острую боль в плече и резкий запах спирта. Открыв глаза, он поразился тому, что увидел. Оказывается, он полулежит на подушках, левая рука перевязана. Он обвел взглядом комнату. Ничего себе! Он в чьей-то спальне. Лежит на кровати. Рядом туалетный столик... Позолоченный стул у стены, слева от кровати. Масса бутылочек и баночек с духами и лосьонами на трельяже, обрамленном маленькими лампочками по краю. Высокие окна с легкими гардинами персикового цвета. Мебель в стиле рококо... Декоратор, должно быть, неплохо поживился на оформлении такого интерьера. Обитая атласом кушетка у дальнего окна, возле нее — журнальный столик. Столешница из розового мрамора... Стена напротив кровати — сплошь шкафы с зеркальными дверцами. Справа, за прикроватным столиком, письменный стол цвета слоновой кости и еще один позолоченный стул. Бюро, какого он в жизни не видел, выкрашено в персиковый цвет. На полу — белоснежный пушистый ковер. Неплохой массаж для босых ног, если, конечно, кто-либо осмелится на него ступить. Единственное, чего в комнате, на его взгляд, недостает, — так это зеркала над кроватью.
Дверь, украшенная лепниной, закрыта. Из-за нее доносятся голоса — мужской и женский. Который сейчас час? А где его часы? Где это он? И как попал сюда? Та-а-ак! Сначала был аэропорт... Его толкнули под колеса... Толпа вокруг... Его поднимают... А где Азрак? Азрак ждет его в отеле «Араду»!.. А где Макдоналд? Неужели сбежал? О Господи, все пошло прахом!
Близкий к панике, Кендрик откинул простыню, не обращая внимания на то, что солнце заливает его нагое тело ярким светом. Выбираясь из постели, он стиснул зубы от боли. Пустяки! Он двигается, а это самое главное.
Внезапно дверь распахнулась.
— Я так рада, что вы уже на ногах! — сказала смуглолицая молодая женщина.
Кендрик бросился обратно к кровати, когда женщина пошла закрыть дверь.
— То, что вы смогли подняться, подтверждает диагноз, поставленный врачом. Он только что ушел, — продолжила она, когда вернулась. — Врач сказал, что вы ушиблись при падении, а рентген подтвердил, что все кости целы.
— Рентген? Послушайте, леди, где мы находимся и кто вы такая?
— Значит, вы не помните меня?
— Если это, — Эван обвел рукой комнату, — ваше любовное гнездышко, то я определенно его никогда не видел. Подобное местечко трудно забыть.
— Этот дом принадлежит не мне, — сказала Калейла, покачав головой и улыбнувшись. — Это резиденция члена королевской семьи, кузена эмира, пожилого мужчины и его юной жены. Они сейчас в Лондоне. Он серьезно болен, этим объясняется наличие сложнейшей медицинской аппаратуры на первом этаже. Положение и деньги значат много в любом уголке мира, а здесь, в Бахрейне, особенно. Ваш друг, султан Омана, проявил о вас заботу.
— Отлично! Но кто-то должен был проявить заботу о том, чтобы ему стало известно, что произошло со Мной.
— Это была я, разумеется...
— Я знаю, кто вы, — прервал ее Кендрик, нахмурившись. — Вот только не могу вспомнить, где и когда я вас видел.
— Я была одета иначе, и виделись мы в обстоятельствах не самых приятных. В Маскате, на темной грязной улочке...
— Чтоб он пропал, этот Маскат! Да и квартал, где живет эль-Баз, заодно. Вы та самая женщина, которая хотела убить меня!
— Нет, не хотела. Мне пришлось защищаться от четырех оборванцев, напавших на меня, — троих мужчин и одной девчонки.
Кендрик на секунду прикрыл глаза.
— Помню, один из них совсем мальчишка... Он был в форме цвета хаки...
— Не мальчишка он, — возразила Калейла. — Он заключенный наркоман, накачавшийся не меньше своей подружки. Они убили бы меня, чтобы раздобыть деньги на наркотики. А вообще-то я следила за тобой. Добывать информацию — это моя работа.
— Для кого?
— Для тех, на кого я работаю.
— Как вы узнали обо мне?
— Я не отвечу на ваш вопрос.
— На" кого вы работаете?
— В широком смысле — на организацию, которая изыскивает способ остановить непрекращающийся конфликт на Ближнем Востоке.
— На Израиль?
— Нет, — спокойно ответила Калейла. — Мои предки — арабы.
— Мне это ничего не говорит, но внушает опасения.
— Неужели американцы даже представить себе не могут, что арабы способны мечтать о справедливом решении?
— Я только что из нашего посольства в Маскате. То, что происходит там, не назовешь справедливым.
— Мы тоже этого не одобряем. Однако позволю себе процитировать высказывание одного конгрессмена, который, стоя перед почтенной публикой в палате представителей, сказал, что «террористами не рождаются, ими становятся».
Эван в изумлении взглянул на женщину:
— Это была моя единственная реплика, которую я когда-либо себе позволял на эту тему. И она, к сожалению, попала в «Конгрешнл рекорд».
[30]
— Вы сделали его после крайне злобной речи конгрессмена из Калифорнии, который фактически призывал уничтожить палестинцев, проживающих в Эреце, что в Израиле.
— Этому конгрессмену что Эрец, что Биарриц! Член секты Белых англосаксонских протестантов, он опасается потерять голоса своих еврейских избирателей в Лос-Анджелесе. Он сам сказал мне об этом накануне того дня. Вероятно, принял меня за союзника, решил, что я поддержу его.
— Вы и сейчас верите в то, что сказали тогда?
— Да, верю, — ответил Кендрик. — Всякий, кто прошел через мясорубку лагерей для беженцев, знает: ничего хорошего из этого никогда не выйдет. Но то, что я наблюдал в Маскате, переходит все мыслимые границы. Речь даже не об оскорблениях и издевательствах. То, что происходит там, куда страшнее. Эти звери наслаждаются тем, что творят.
