Марти мрачно кивнул, с опаской всматриваясь в асфальт под днищем фургона. И начал спускаться. Под фургоном тихо лежал доберман, большие карие его глаза неустанно оглядывали открытую площадку и опушку леса, возле которой был припаркован фургон. Оказавшись в темноте, под днищем машины, Марти быстро отполз в сторону, чтобы дать спуститься Рэнди Рассел. Следом за ней в потайной люк нырнули Билл Гриффин и Питер Хауэлл. Доберман приподнял голову и обнюхал Марти, тот придвинулся к нему поближе. А потом ласково провел рукой по гладкой лоснящейся спине. Странно, но он не испытывал ни малейшего страха. Затем Марти приподнял голову и огляделся. Ни под колесами других фургонов, ни среди толстых стволов деревьев не было видно никого. Ни ног, ни подозрительных теней, и на секунду ему показалось, что аль-Хасан вместе со своими убийцами пошел на попятный и убрался восвояси.
Билл Гриффин подозвал к себе собаку и шепнул:
— Это друзья, Самсон. Друзья.
И позволил псу обнюхать каждого.
Затем с Джоном во главе они подползли к тому краю фургона, что находился ближе к лесу. От его спасительной тьмы их отделяли каких-то пятнадцать футов.
— Туда, — Питер указал на деревья. — Там можно спрятаться, отсидеться и сообразить, что делать дальше. Когда скомандую «вперед», вскакивайте и бегите туда что есть мочи, словно вы зайцы, а на хвосте у вас гончая. Я вас прикрою, — и он похлопал по рукоятке автомата «хеклер и кох».
Но тут со стороны леса показались какие-то фигуры.
— Ложись! — скомандовал Смит и первым распростерся на асфальте.
Остальные тут же последовали его примеру. В этот момент нападавшие открыли огонь. Пули свистели и рикошетом отлетали от бортов фургона. Выпустив несколько очередей, бандиты отступили, ища укрытия за стволами деревьев.
— Сколько их? — спросил Билл Гриффин.
— Двое, — глаза англичанина превратились в узкие щелки, так напряженно всматривался он во тьму. — Или трое, они скрылись в лесу.
— Двое или трое, — эхом откликнулась Рэнди. — А это означает, что еще один или два находятся где-то впереди.
— Да, верно, — ответил Билл Гриффин и покосился на своих товарищей по несчастью. В их скованных позах не читалось страха — лишь собранность и готовность, глаза горели огнем. Даже Марти, несмотря на свою странную болезнь и еще более необычный склад ума, вовсе не напоминал того капризного и вечно ноющего слабака Марти, которого он некогда знал. Марти повзрослел, стал другим. И, едва подумав об этом, Гриффин ощутил странную ноющую боль в сердце. И одновременно — подъем. Возможно, давали о себе знать долгие годы, которые он провел, работая на людей с ограниченным мышлением. А возможно, ему просто не удалось прижиться в этом мире, который так много значил для остальных. Но, скорее всего, правда заключалась в том, что ему, по большому счету, всегда было плевать на всех и вся, в том числе и на себя тоже.
И ему страшно захотелось стать другим. Только теперь он по-настоящему понял, почему пошел на такой огромный риск, пытаясь спасти Джона. Делая это, он надеялся спасти то хорошее, что еще не умерло, сохранилось в его душе. Казалось, при одной только мысли об этом кровь быстрей заструилась в жилах. А мысль стала работать как-то особенно ясно и четко. Он обрел цель и смысл жизни, и это наполнило его такой силой и радостью, какую доводилось испытывать только в юности, когда они с Джоном были совсем молоды и перед ними лежало все будущее.
Теперь он знал, что надо делать.
Знал каждой мышцей и жилкой своего тела. Всем своим давно отчаявшимся сердцем.
Именно так он и должен поступить, чтобы душа не погибла окончательно.
И вот, не предупредив никого, он быстро выполз из-под фургона, поднялся на ноги в полный рост и с каким-то странным сдавленным криком бросился вперед, к опушке леса, где затаились убийцы. Доберман кинулся следом.
— Билл! — крикнул Джон. — Не надо, не смей!
Но было уже слишком поздно. Ноги Билла сами несли его к лесу, длинные пряди волос развевались по ветру. Он мчался к лесу и стрелял на бегу. Он был возбужден и одновременно испытывал невероятное облегчение, и ему было плевать на все, кроме желания искупить свою вину.
Доберман, ощерив клыки, накинулся на одного из нападавших.
Джон, Рэнди и Питер, подхватив оружие, последовали за Биллом. Все произошло за считанные секунды.
Ко времени, когда Джон добежал до опушки, Билл Гриффин уже лежал на спине, на сухой подстилке из трав и опавшей листвы. Из раны на груди сочилась кровь.
— Господи, — выдохнул Питер, а взгляд его меж тем непрестанно обшаривал деревья и стоявшие у леса фургоны.
В десяти футах от них скорчился на земле, напоминая безжизненную кучу тряпья, тот самый плотный коротышка, впервые напавший на Смита еще в Джорджтауне. Второму мужчине пуля угодила в голову. Третий валялся на спине с разорванным горлом, а доберман меж тем метался по лесу в поисках остальных.
— А типа по имени аль-Хасан что-то не видно, — заметил Питер. — Должно быть, где-то там, у фургонов.
— Если он остался один, то вряд ли что-то предпримет, — сказала Рэнди, держа «узи» наготове. Потом перевела взгляд вниз и уже более мягким тоном добавила: — Как он там, Джон?
— Помоги мне.
Питер их прикрывал, а Рэнди помогла Джону перенести Билла в лес, где они осторожно опустили его на подстилку из опавшей листвы.
— Держись, Билл, — шепнул Джон, опустившись на колени рядом со старым другом. И попытался выдавить улыбку.
Питер тоже подошел к ним и стоял, настороженно озираясь по сторонам.
В голосе Джона звучали нежность и упрек:
— Билл, чертов дурак! Что же ты наделал? О чем только думал? Мы бы и так с ними справились.
— Вы не могли... знать этого наверняка. — Он вцепился рукой в воротник Джону. — Вам просто... нельзя было... подставляться под пули... особенно сейчас. Аль-Хасан где-то здесь... затаился. Ждет подкрепления. Бегите... бегите отсюда, пока не поздно!
Пальцы сжимали воротник железной хваткой, но на губах выступила розовая пена.
— Спокойно, Билл, не принимай близко к сердцу. Я должен взглянуть на твою рану. Ты поправишься и...
— Ни хрена, — Билл слабо улыбнулся. — Идите к его дому... озеро Магуа... Ужасно... ужас какой. — Глаза его закрылись, он судорожно ловил воздух мелкими глотками.
— Тебе нельзя говорить, — с тревогой произнес Джон и стая расстегивать Биллу ворот рубашки.
Он открыл глаза.
— Нет времени... Прости за Софи... Прости за все. — Тут глаза его дико расширились, словно он увидел нечто ужасное.
— Билл?.. Билл! Не надо, не умирай!
Но голова Гриффина безжизненно откинулась на сухую листву. В смерти простоватое лицо Билла вдруг стало выглядеть моложе, даже как-то невинней. Черты его лица, с такой легкостью принимавшего разные обличья, вдруг разгладились, утончились, стали видны четко очерченные скулы и решительно выступающий подбородок. Джон смотрел на своего друга, и вдруг где-то рядом запела птичка. Жужжали насекомые. Лес был полон жизни. Солнце просвечивало сквозь ветви деревьев.
