— Ну, вот. Теперь они не смогут за нами подглядывать. Видел такое в кино. Да, и еще. Там детектив всегда клал пистолет на тумбочку рядом с кроватью, чтобы можно было схватить в любой момент. Ты ведь так же поступишь со своей «береттой», да, Джон?
— Ну, если от этого тебе станет легче, — сказал Смит, выходя из ванной и вытирая лицо. — Давай-ка спать.
Смит залез под одеяло, а Марти, так и не раздевшись, улегся на неразобранную постель. И уставился в потолок широко раскрытыми глазами. А потом вдруг покосился на Смита.
— Зачем мы здесь? В Калифорнии?
Смит выключил лампу на тумбочке.
— Чтоб встретиться с человеком, который может нам помочь. Он живет в горах Сьерра-Невада, неподалеку от Йосемитского национального парка.
— Звучит неплохо! Сьерра-Невада. Страна модоков. Знаешь историю капитана Джека и индейца по прозвищу Пласты Лавы? Он был храбрым и могущественным вождем модоков. И вот модоков поместили в резервацию вместе с их заклятыми врагами, индейцами из племени кламаты, — Марти с упоением продолжал свое повествование о многострадальных индейцах. — И дело кончилось тем, что модоки поубивали нескольких белых, и те, уже не в силах удержать их, вызвали на помощь целую армию с пушкой! А их было всего-то человек десять против целого полка! И вот...
Затем он принялся смачно описывать все издевательства и несправедливости, которым подвергся вождь модоков. А закончив, принялся рассказывать другую сагу — о военном из Вашингтона по имени Джозеф и вожде племени нез-персэ из Айдахо, о том, как отчаянно сражались они за свободу чуть ли не с половиной американской армии. Но не успел Марти закончить цитировать пламенную речь, которую произнес Джозеф перед смертью, как вдруг резко обернулся к двери.
— Они в коридоре! Я их слышу!Доставай свою пушку, Джон!
Смит вскочил, схватил «беретту» и бросился к двери, отчего разбросанные вокруг куски газеты немилосердно зашуршали. Прижался к двери ухом, прислушался. Но услышал лишь бешеный стук собственного сердца.
Так он простоял минут пять.
— Ни звука. Ты уверен, что тебе не послышалось, Марти?
— Абсолютно. Точно, — Марти беспомощно всплеснул руками. Он сидел на краешке кровати, напряженно выпрямив спину, и щеки и подбородок круглого лица мелко дрожали.
Смит присел на корточки возле двери. И посидел так еще с полчаса, продолжая прислушиваться. Люди входили и выходили из номеров. Изредка доносились обрывки разговора и взрывы смеха. Наконец он устало покачал головой.
— Ничего подозрительного. Давай спать, Марти. Марти молча откинулся на подушки. И минут десять спустя вновь с энтузиазмом принялся пересказывать в хронологическом порядке историю всех индейских войн, начиная с короля Филипа в 1600-м. Потом ему снова послышались шаги.
— Кто-то у двери, Джон! Стреляй в них! Стреляй же! А то они сейчас ворвутся! Застрели их!
Джон бросился к двери. Но за ней не было слышно ни звука. Чаша терпения Смита переполнилась. Да Марти готов изобретать всякие ужасные опасности и рассказывать истории об индейцах все ночь напролет, до самого утра. Видно, сказывалась нехватка лекарства, и чем дольше он будет сидеть без него, тем более остро выраженные формы станет принимать его возбуждение. И тем хуже для них обоих.
Смит снова вскочил.
— О'кей, Марти. Думаю, тебе самое время принять последнюю дозу. — Он добродушно улыбнулся другу. — Будем надеяться, что завтра нам удастся раздобыть еще, когда доберемся до Питера Хауэлла. А сейчас нам просто необходимо поспать хотя бы немного, и тебе, и мне.
Но Марти, что называется, разошелся. В голове у него гудело, мысли обгоняли друг друга, слова и образы проносились перед глазами с непостижимой скоростью. Он слышал голос Джона, но словно издалека, точно их разделяло не узкое пространство между двумя кроватями, а целые континенты. Затем, увидев улыбку Джона, понял: тот хочет, чтобы он, Марти, принял лекарство. Но все существо Марти, казалось, восставало против этого. Ему страшно не хотелось покидать волнующий мир, который существовал в его воображении и где жизнь разворачивалась так драматично и одно событие сменяло другое с фантастической скоростью.
— Вот твое лекарство, Марти, — Джон стоял возле его постели со стаканом воды в одной руке и ненавистной таблеткой в другой.
— Я бы предпочел скакать верхом на верблюде по звездному небу и пить голубой лимонад. А ты? Неужели тебе не хочется услышать фей, играющих на золоченых арфах? Неужели никогда не хотелось поговорить с Ньютоном или Галилеем?..
— Марти? Ты меня слышишь? Прошу тебя, пожалуйста, прими лекарство.
Марти глянул на Джона сверху вниз — теперь тот стоял на коленях перед его кроватью — и увидел, какое встревоженное и умоляющее у него лицо. Он любил Джона за многое, но теперь все это казалось неважным.
— Знаю, ты доверяешь мне, Марти, — сказал Джон. — Ты поверил мне, когда я сказал, что тебе можно какое-то время побыть и без лекарства. Но это время затянулось. И сейчас тебе просто необходимо его принять.
Тут Марти вдруг заговорил, возбужденно, захлебываясь словами:
— Я ненавижу эти пилюли! Когда принимаю их, то становлюсь словно и не собой. И сейчас меня здесь нет, понял? И я не могу думать, потому что тут просто некому думать, меня здесь больше нет!
—Это трудно, я знаю, — сочувственно заметил Джон. — Но ведь нам совсем ни к чему, чтобы ты переступал черту. Если слишком долго не принимать лекарства, можно малость и свихнуться.
Марти сердито затряс головой.
— Они пытались научить меня, как стать «нормальным», как правильно вести себя с другими людьми. Словно кого-то можно научить этому, как учат играть на пианино! «Запомни: это норма. Гляди человеку прямо в глаза, но пялиться открыто неприлично! Мужчине можно подавать руку первым, а дама сама должна протянуть тебе руку».Просто дебилизм какой-то! Читал раз об одном парне, и он так высказался на эту тему: «Мы можем научиться притворяться, что такие же, как все, но разве в этом наша суть?» Вот и я не понимаю, в чем здесь суть, Джон. И не хочу, не желаю быть нормальным!
—Я тоже не хочу, чтобы ты стал «нормальным». Мне нравится твой полет, твое блестящее воображение. Без этого ты был бы уже совсем не тем Марти, которого я знаю. Но надо все же держать тебя в более или менее уравновешенном состоянии. Чтобы ты не улетел от нас окончательно в свои стратосферы, откуда уже нельзя будет вернуться. Вот приедем завтра к Питеру, и снова можешь повременить с приемом лекарств.
Марти тупо смотрел на него. Он тосковал по полету ничем не обузданной мысли, но вместе с тем не мог не признать, что Джон прав. Нет, пока что он еще держится в рамках, но скоро совсем не сможет контролировать себя. Ему не хотелось рисковать, переступать роковую черту. Марти вздохнул.
— Ты все же умница, Джон. Ладно, сдаюсь. И прости меня. Давай сюда эту чертову пилюлю!
