— Что ж, единственный способ убедиться в ее действенности, это проверить ее на человеке. — Он весь так и подался вперед, голос звучал глухо, но решительно. — Мы выделили в небольших количествах смертельный обезьяний вирус. Он не слишком стабилен, но может храниться неделю или около того. — Тут он выдержал эффектную паузу, должную придать особую значимость дальнейшим его словам: — Есть только один способ. И, пожалуйста, только не пытайтесь меня остановить, слишком уж высока ставка. Мы должны думать о людях в целом, а не о риске, связанном с каким-то одним человеком. — Тут он снова сделал паузу и глубоко вздохнул. — Я сам введу себе инъекцию с этим вирусом и...
Главный врач Окснард вздрогнул и поморщился:
— Вы же знаете, что это невозможно.
Тремонт вскинул руку.
— Нет, нет. Пожалуйста, дайте мне закончить. Я введу себе вирус, а затем — сыворотку. Возможно, обезьяний вирус и не соответствует в точности тому, который сейчас распространяется. Но, по моему мнению, достаточно близок ему, поэтому я не вижу опасности возникновения каких-либо побочных эффектов после применения сыворотки. Это единственный способ проверить ее.
— Полный абсурд! — воскликнула Нэнси Петрелли. — Вы прекрасно знаете, что мы просто не можем позволить вам пойти на такое!
Джесси Окснард, похоже, колебался.
— Вы что, действительно собираетесь испытать ее на себе?
— Именно, — решительно кивнул Тремонт. — Другого способа убедить всех, что наша сыворотка способна остановить эту ужасную эпидемию, просто нет.
— Однако... — начала Нэнси Петрелли, продолжая играть роль оппозиции.
— Это не нам решать, Нэнси, — остановил ее Джесси Окснард. — Тремонт вызвался совершить величайший акт гуманизма. И мы как минимум просто обязаны уважать это его решение и незамедлительно доложить о нем президенту.
Петрелли нахмурилась.
— Но, черт побери, Джесси, у нас же нет никакой уверенности в том, что эти два вируса и сыворотка будут взаимодействовать в человеческом организме тем же образом. — Она заметила, какую гримасу скроил при этом Тремонт, точно сомневался, что расслышал ее. — И раз уж доктор Тремонт готов предоставить себя в качестве морской свинки, ему следует ввести настоящий вирус. Или же, по крайней мере, провести сравнительный анализ этих двух вирусов, выяснить, насколько они идентичны.
Тремонт весь так и кипел от ярости, однако старался не подавать виду. Что, черт побери, она вытворяет? Ведь ей прекрасно известно, что сыворотка эффективна на все 100 процентов — как ни одна вакцина или сыворотка прежде. Однако внешне он был вынужден согласиться с ней.
— Нэнси, разумеется, права. Так и следовало бы поступить. Но для сравнительного анализа вирусов требуется время, а вот его-то у нас как раз и нет. И любое промедление смерти подобно. Уверяю, я готов совершенно добровольно и сознательно пойти на заражение и настоящим вирусом. Наша сыворотка способна побороть его. Я уверен.
— Нет, — возразил ему главный врач. — Этого мы не можем позволить вам ни в коем случае! Но вот семьи тех, кто пострадал, заявляют о своей готовности помочь. Так что имеет смысл спросить прежде всего у них, согласны ли они позволить испытать новую сыворотку на их заболевших родственниках. Таким образом, мы и сыворотку проверим, и, возможно, спасем несколько обреченных. А тем временем я попрошу Детрик и СДС произвести сравнительный анализ этих двух вирусов.
— Администрация по контролю за продуктами и лекарствами никогда этого не позволит, — возразила Нэнси.
— Позволит, если распоряжение отдаст сам президент.
— Тогда директор уволится первым.
— Возможно. Но если президент захочет, чтобы сыворотку испытали, так оно и будет.
Нэнси Петрелли сделала вид, что задумалась. Затем, после паузы, сказала:
— И все же я возражаю против применения сыворотки без проведения всех положенных испытаний. В то же время, если мы хотим хоть как-то сдвинуть дело с мертвой точки, мне кажется, лучше уж попробовать ее на тех, кто все равно уже болен.
Главный врач поднялся из кресла.
— Тогда позвоним президенту и изложим оба предложения. Чем быстрее мы начнем действовать, тем больше жизней, возможно, спасем. — Он обернулся к Виктору Тремонту. — Есть здесь телефон, по которому можно приватно поговорить?
— Вот там, через дверь, в конференц-зале. — Тремонт указал на дверь в правом углу кабинета.
— Нэнси? — обернулся к Петрелли Окснард.
— Позвони сам. Скажи, что я полностью поддерживаю твое мнение.
Главный врач вышел из комнаты и затворил за собой дверь. Виктор Тремонт развернулся в кресле и холодно и злобно улыбнулся секретарю Комитета по здравоохранению.
— Прикрываешь свою задницу за мой счет, да, Нэнси?
— Специально выдаю Джессу негатив, чтобы выработать противоположное отношение, — огрызнулась Нэнси Петрелли. — Мы же с тобой договорились, что я буду как бы против. Чтоб он сфокусировался на позитивном, на преимуществах.
Голос Тремонта не выдавал его раздражения.
— Надо сказать, ты отлично исполнила свою роль. Но полагаю, что несколько переборщила. И что за всем этим на самом деле стояло стремление защитить себя.
— Училась у мастера. — Нэнси отвесила в его сторону шутливый поклон.
— Благодарю. Но за всем этим стоит скорее недоверие ко мне.
Она изобразила любезную улыбку.
— Скорее учет превратностей судьбы, Виктор. Никому на свете еще никогда не удавалось перехитрить судьбу.
Тремонт кивнул.
— Это верно. Мы ведь сделали все, что смогли. Учли все возможные осложнения. К примеру, я буду настаивать на проведении испытаний. И уверяю, вирус, еще не успев попасть в мой организм, будет совершенно безвреден. Но какой-то маленький шанс всегда остается. Это риск. Риск, на который я иду.
Это риск для всех нас и нашего проекта, Виктор.
Куда бы завели их эти споры, Нэнси Петрелли так и не узнала. Дверь в конференц-зал распахнулась, оттуда вышел Джесс Окснард. На лице его сияла довольная улыбка.
— Президент обещал лично переговорить с Администрацией по контролю, а мы тем временем должны искать среди жертв вируса добровольцев для испытания сыворотки. Президент склонен рассматривать ситуацию с оптимизмом. Так или иначе, но мы проведем проверку сыворотки и победим этот чертов вирус!
* * *
Виктор Тремонт смеялся долго и громко. Да! Он сделал это! Ему удалось! Они разбогатеют, но это только начало. Сидя за письменным столом, он смаковал кубинскую сигару, пил свое любимое виски — словом, праздновал победу. До тех пор, пока в ящике стола не зазвонил сотовый телефон.
Он выдвинул ящик, схватил аппарат.
— Да?
Сначала на линии слышались какие-то шумы и потрескивания, видно, звонили издалека. Затем прорезался радостный голос:
