Серый «остин» подъехал за ними к соседней колонке. Виктор заметил этот «остин» только потому, что служащий станции отпустил ехидное замечание шоферу, когда счетчик колонки отметил всего лишь два галлона... Бак «остина», оказывается, был почти полон.
— Что же вы жадничаете? — заметил тогда служащий.
Водитель смущенно поглядел на него, повернул ключ зажигания, и «остин» с ревом укатил.
Фонтин обратил на него внимание потому, что за Рулем сидел священник. И теперь в стоящей неподалеку машине тоже сидел священник. Он очень хорошо разглядел его белый воротничок.
И он знал, что человек смотрит на него. Как ни в чем не бывало Виктор дошел до калитки. Он отпер калитку, вошел, обернулся и закрыл дверь; священник в сером «остине» сидел неподвижно, глаза — за толстыми стеклами очков — были устремлены прямо на него. Виктор прошел по дорожке и поднялся в дом. Оказавшись в коридоре, он захлопнул дверь и тут же прильнул к полоске стекла, обрамляющего косяк. Стекло было прикрыто непроницаемой черной шторкой; он чуть сдвинул ткань и выглянул на улицу.
Священник-водитель перегнулся к правому окну и рассматривал фасад дома. Странный тип, подумал Фонтин. Он был странно бледен и худ, в очках с неимоверной толщины стеклами.
Задернув шторку, Виктор поспешно направился к лестнице и бегом, перемахивая через две ступеньки, взбежал на третий этаж. До его слуха донеслась музыка: играло радио. Значит, Джейн дома. Войдя в квартиру, он услышал, как она напевает в спальне. Не было времени заговорить, нужно быстрее добраться до окна. Да и не хотелось понапрасну ее тревожить.
Его бинокль лежал на книжной полке рядом с камином. Он достал футляр из тайничка между книгами, вытащил бинокль, подошел к окну и посмотрел вниз. Священник разговаривал с кем-то на заднем сиденье «остина». Раньше Фонтин в машине никого не заметил. Заднее сиденье оставалось в тени, и его внимание привлек только водитель-священник. Он навел бинокль на собеседника водителя.
Он застыл. Кровь бросилась в голову.
Кошмар! Повторился тот же кошмар! Проседь в коротко стриженных волосах. Виктор видел эту седую дорожку... в машине... в слепящих лучах прожекторов... а потом все взорвалось и исчезло в дыму и предсмертных криках!
Кампо-ди-Фьори!
Человек, сидящий на заднем сиденье «остина», когда-то сидел на заднем сиденье другого автомобиля. Фонтин уже смотрел на него из тьмы точно так же, как сейчас смотрит на него отсюда, из окна дома на кенсингтонской улочке в тысячах миль от того проклятого места! Один из немцев, руководивших карательной операцией! Один из немецких палачей его семьи!
— Господи! Как ты меня напутал! — сказала Джейн, входя в комнату. — Что ты дела...
— Быстро соедини меня с Тигом! Немедленно! — крикнул Виктор, уронив бинокль и пытаясь отомкнуть секретный замок на цепочке своего портфеля.
— Что случилось, милый?
— Делай, что я тебе говорю! — Он с трудом сдерживался. Набрал нужные цифры. Замок открылся.
Джейн посмотрела на мужа и, не задавая больше никаких вопросов, стала поспешно набирать номер телефона.
Фонтин помчался в спальню. Он вытащил свой револьвер из-под стопки рубашек, выхватил его из кобуры и бросился к двери.
— Виктор! Остановись! Бога ради!
— Скажи Тигу, чтобы он немедленно приехал сюда! Скажи ему, что у нашего дома немец из Кампо-ди-Фьори.
Виктор выбежал в коридор и помчался вниз по лестнице, большим пальцем нащупывая рычажок предохранителя под барабаном. Добежав до первого пролета, он услышал шум мотора. Виктор закричал и бросился по коридору к входной двери, рванул за ручку и распахнул дверь с такой силой, что та грохнула о стену, и выбежал из ворот на улицу.
Серый «остин» быстро удалялся. На тротуаре было много прохожих. Фонтин попытался было его преследовать, увернувшись на бегу от двух встречных машин, которые, взвизгнув, резко затормозили. На него закричали, и тут Виктор опомнился. Человек, бегущий по улице в семь вечера с револьвером в руке, может всполошить всю округу. Но он не задумывался об этом: для него сейчас существовал только серый «остин» и человек на заднем сиденье с проседью в черных волосах.
Палач.
«Остин» свернул за угол. На перпендикулярной улице машин было меньше: несколько такси и частных автомобилей. «Остин» прибавил скорость, запетлял между машинами. Проскочил на красный свет, едва не врезавшись в грузовик-фургон, который замер перед светофором и загородил поле зрения.
Ушли. Виктор остановился, опустив руку с револьвером. Сердце бешено билось в груди, пот стекал по лицу. Но ушли не бесследно. У «остина» был номерной знак, состоящий из шести цифр. Четыре он успел запомнить.
— Этот автомобиль зарегистрирован за греческим посольством. Атташе, к которому этот «остин» приписан, уверяет, что автомобиль могли угнать с территории посольства сегодня вечером. — Тиг говорил терпеливо, его злила не только эта наспех придуманная ложь, но и само происшествие. Оно было препятствием, серьезнейшим препятствием. Лох-торридонской операции сейчас ничто не должно мешать.
— Но этот немец! Почему он здесь? Я-то знаю, кто он! — говорил Виктор в сильном волнении.
— Мы работаем по всем направлениям. Дюжина опытнейших оперативников перелопачивает все досье. Они просматривают все архивы за много лет, чтобы найти хоть что-то. Ты дал подробное описание художнику и сам сказал, что портрет получился очень точным. Если он здесь, мы его найдем.
Фонтин встал, пошел было к окну, но увидел, что тяжелые черные шторы задернуты. Он на ходу развернулся и рассеянно взглянул на огромную карту Европы на стене кабинета Тига. Плотная бумага была утыкана булавками с красными головками.
— Это поезд из Салоник? — тихо спросил Виктор, ответ ему был не нужен.
— Но при чем тут немец? Если он немец.
— Я же сказал тебе. — Виктор обернулся к бригадиру. — Он был там. В Кампо-ди-Фьори. Но и тогда я знал, что уже где-то видел его раньше.
— Ты так и не вспомнил — где?
— Нет! Бывает, что эта мысль просто сводит меня с ума.
— Может быть, поможет какая-нибудь случайная ассоциация? Подумай. Вспомни города, где ты бывал, в которых ты останавливался, вспомни о деловых встречах, о контрактах. У Фонтини-Кристи ведь были инвестиции в Германии.
— Я уже пытался. Ничего. Только лицо — и то я не очень ясно его разглядел. Но проседь — вот что запало мне в память. — Виктор вернулся к своему креслу и опустился в него. Откинулся на спинку, прикрыл глаза ладонями. — Ох, Алек, я чертовски боюсь.
— У тебя нет для этого оснований.
— Тебя не было в ту ночь в Кампо-ди-Фьори.
— В Лондоне это не повторится. И нигде больше, если уж на то пошло. Завтра утром твою жену отвезут в министерство военно-воздушного флота, там она сдаст свои рабочие материалы — досье, письма — другому офицеру. В министерстве меня уверили, что передачу дел можно завершить к полудню. После чего ее переправят в очень живописный уголок сельской местности. Это далеко отсюда, и она будет в полной безопасности. Джейн останется там до твоего возвращения — или до того момента, когда мы найдем этого человека и уничтожим его.
