— Позвольте перейти прямо к делу. Демарест получил возможность прибрать к своим рукам средства, собранные нами для программы «Мёбиус». Не вдаваясь в подробности, скажу только, что он изменил все банковские коды доступа — причем обошел систему защиты, специально установленную нами. И, надо сказать, очень надежную, черт побери. Для авторизации перевода крупных сумм со счетов «Мёбиуса» требовалось получить разрешение совершенно секретной криптосистемы. Коды доступа регулярно менялись, причем они распределялись между всеми тремя «Новаками», так что ни один из них не мог в одиночку войти в систему — существовали многократные защитные барьеры. Меры безопасности были непреодолимы, черт побери.
— Однако их преодолели.
— Да. Демарест сумел получить контроль над огромными средствами.
Джэнсон покачал головой, пораженный услышанным.
— Перевод на обычный язык: огромная империя Фонда Свободы, финансовый рычаг воздействия на мир и все прочее перешло в руки одного-единственного человека с опасно нестабильной психикой. Перевод на обычный язык: теперь не вы управляете им — он управляет вами.
Возражений не последовало.
— И Соединенные Штаты не могут вывести этого человека на чистую воду, — добавил государственный секретарь. — Не раскрыв при этом свою истинную роль в этом деле.
— Когда именно вы заподозрили что-то неладное? — спросил Джэнсон.
Два технических специалиста неуютно заерзали в креслах в стиле Людовика XV, угрожая раздавить своими грузными тушами ажурную деревянную мебель.
— Несколько дней назад, — ответил Коллинз. — Как я уже сказал, программа «Мёбиус» имела самоблокируемую систему защиты — по крайней мере, мы надеялись, что она самоблокируемая. Понимаете, над этой проблемой работали лучшие умы — не думайте, что мы что-то упустили. Мы предусмотрели все.Система контроля была очень внушительная. Лишь совсем недавно Демарест получил возможность обойти ее.
— Ну а Анура?
— Это был его мастерский ход, — сказал председатель национального комитета по разведке. — Мы стали жертвами изощренного заговора. Услышав о том, что наш человек попал в плен к кагамским повстанцам, мы впали в панику и сделали именно то, на что и рассчитывал Демарест. Мы доверили ему вторую часть кодов доступа, хранившихся у того человека, которого собирались казнить повстанцы. Нам казалось, что эта временная мера необходима для обеспечения бесперебойной работы фонда. Но мы понятия не имели, что именно Демарест устроилзахват заложников. Как выяснилось, он использовал для этой цели своего помощника по фамилии Бевик, известного Халифу как «Посредник». Все было сделано... как бы это сказать... стерильно чисто.
— Господи!
— Раз уж об этом зашла речь, до недавнего времени мы не догадывались, что Демарест также стоит за смертью третьего агента, случившейся около года назад. Мы считали, что нитки, на которых висят наши марионетки, абсолютно прочны. Теперь мы знаем, что это не так.
— Но только сейчас уже слишком поздно, — добавил Джэнсон.
На лицах присутствующих он прочел признание справедливости этого упрека — а также его неуместность.
— Вопрос стоит так: почему Демарест втянул в это меня?
Первым заговорил Коллинз.
— Неужели вы еще не поняли? Этот человек вас ненавидит, винит в том, что вы прервали его карьеру, лишили свободы, едва не отняли жизнь — выдали его правительству, которому он, по его собственному убеждению, служил с бесконечной преданностью. Демарест не просто хотел расправиться с вами. Он хотел, чтобы вас обвинило, обесчестило, предало, убило ваше собственное правительство. Что посеешь, то и пожнешь — должно быть, Демарест понимает это так.
— Вы ждете от меня признания: «Я же вам говорил»? — сказал президент Берквист. — Вы имеете полное право. Мне показали копии ваших показаний 1973 года против лейтенанта-коммандера Демареста. Но вы должны понять, насколько все сейчас серьезно. Демарест не просто устранил своих двойников, он перешел к следующей, более страшной фазе.
— То есть?
— Марионетка убивает своих кукловодов, — пояснил Дуглас Олбрайт. — Демарест стирает программу. Стирает «Мёбиус».
— Можно поинтересоваться, кто именно причастен к программе?
— Вы видите их перед собой. Всех до одного.
Джэнсон обвел гостиную взглядом.
— Обязательно должен быть человек из АНБ, — возразил он.
— Убит.
— Кто разработал базовую архитектуру системы?
— Один компьютерный вундеркинд из ЦРУ. Убит.
— И... о Господи...
— Да, советник президента по вопросам национальной безопасности, — подтвердил Олбрайт. — О Шарлотте Энсли сообщили сегодня все телеграфные агентства. Про Клейтона Аккерли пока что ничего нет — официально он покончил с собой. Его обнаружили в своей машине, с работающим двигателем. Дверь гаража была закрыта. О, Демарест любит доводить дело до конца. Он составил список, перепроверил его...
— К настоящему моменту большинства тех, кто знал правду о Петере Новаке, уже нет в живых, — хриплым от беспокойства голосом произнес государственный секретарь.
— Убиты все... кроме тех, кто находится в этой комнате, — добавил Коллинз.
Джэнсон медленно кивнул. Надвигался глобальный катаклизм, но над собравшимися нависла более непосредственная угроза. До тех пор, пока Алан Демарест остается у руля империи Новака, всем собравшимся здесь приходится опасаться за собственную жизнь.
— Извините, Пол. Сейчас уже поздно кусать локти, — устало произнес Коллинз.
— Господи, Дерек, — воскликнул Джэнсон, поворачиваясь к помощнику госсекретаря, не скрывая ярости, — вы же знали,что за человек Демарест!
— У нас были все основания полагать, что мы можем его контролировать!
—А теперь у него есть все основания полагать, что он может контролировать вас, — ответил Джэнсон.
— Сейчас уже очевидно, что Демарест вынашивал замысел этого переворота многие годы, — сказал государственный секретарь. — Как показали недавние убийства, Демарест создал личную охрану, завербовал десятки своих бывших сослуживцев в персональную гвардию. Эти оперативники досконально знали все методы работы наших спецслужб. Кроме того, Демарест установил контакты с коррумпированными олигархами из бывших коммунистических государств — те, кто на словах всячески поносят Петера Новака, на самом деле с ним тесно связаны. И они предоставили в его распоряжение своих собственных подручных.
— Вы назвали это «переворотом», — заметил Джэнсон. — Как правило, этот термин используют, когда речь идет о насильственном свержении государственной власти.
— В определенном смысле Фонд Свободы могущественнее многих государств, — ответил государственный секретарь. — И его сила может многократно возрасти.
