Во время «холодной войны» Никос Андрос сколотил себе состояние на спекуляциях; это было так просто. Джэнсон глубоко презирал подобных людей, но, хотя он никогда не позволял себе выказывать свое презрение тогда, когда от них еще могли потребоваться услуги, те времена остались в далеком прошлом.
— Кто тебя послал? — резко спросил Джэнсон.
— Ну вот, — делано возмутился Андрос. — Теперь ты ведешь себя как kolinos eglimatias, простой головорез — представляющий собой опасность как для окружающих, так и для себя самого. Знаешь, знающие тебя делятся на тех, кто полагает что ты сильно изменился после Вьетнама... и тех, кто знает, что этого не произошло.
Джэнсон заметно напрягся.
— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
У Андроса вспыхнуло лицо.
— Ой ли? С того времени у тебя осталось немало врагов, многие из которых продолжают заниматься тем же, чем когда-то занимался ты сам. И среди них есть те, которые никак не могут тебя простить. В своих путешествиях мне доводилось встречаться с двумя-тремя людьми, которые, после бутылки-двух узо, прямо заявляли, что считают тебя чудовищем. Говорят, именно благодаря твоим показаниям в суде военного трибунала твоего непосредственного командира расстреляли за преступления во время войны — несмотря на то что ты сам вел себя так же, если не хуже. Странное у тебя чувство справедливости — всегда нацелено наружу, словно орудие на крепостной стене.
Шагнув вперед, Джэнсон положил руку Андросу на грудь и яростно впечатал его в стену. Сознание наполнилось недовольным ропотом — тотчас же умолкшим, подчинившись силе воли. Он должен сдержаться.
— Так что ты хочешь мне сказать, Андрос?
В глазах грека сверкнуло что-то похожее на ненависть, и Джэнсон впервые почувствовал, что его презрение к Андросу было взаимным.
— С тобой хотят встретиться твои бывшие хозяева. — Кто это сказал?
— Вот и все, что меня попросили передать. Меня попросили сказать тебе, что им необходимо с тобой поговорить. Они хотят, чтобы ты к ним заглянул.
«Заглянул» — мастерская формулировка, чей истинный смысл был понятен Андросу как никому другому. «Заглянуть» — предстать перед лицом начальства, подвергнуться дотошным расспросам, допросам или любой другой форме общения, которую оно сочтет нужной.
— Ты говоришь чушь. Если бы руководство Кон-Опа хотело со мной встретиться, оно не стало бы передавать свою просьбу через такого изнеженного пройдоху, как ты. Ты из тех, кто может работать на кого угодно. И мне бы хотелось узнать, мальчик на побегушках, кто сегодня твой настоящий хозяин.
— Значит, ты считаешь меня мальчиком на побегушках.
— А ты никогда ничем иным и не был.
Андрос улыбнулся, и его глазки скрылись в паутине морщинок.
— Знаешь ли ты, как родился марафонский бег? В пятом веке до нашей эры захватчики-персы высадились у прибрежного города Марафон. Мальчишке-посыльному Фидиппиду поручили сбегать в Афины, чтобы вызвать войско. Армия афинян неожиданно напала на противника, в четыре раза превосходившего ее числом, и то, что казалось самоубийством, обернулось впечатляющей победой. Тысячи персов погибли на поле боя. Но остальные бежали на свои корабли, чтобы попытаться напасть непосредственно на Афины. Потребовалось снова отправить тайное сообщение в Афины, чтобы известить о победе и предупредить о надвигающейся опасности. И снова это важное поручение доверили Фидиппиду. Заметь, он сам с раннего утра был на поле боя, в тяжелых доспехах. Неважно. Мальчик побежал, побежал так быстро, как только несли его ноги, пробежал все двадцать шесть миль, передал послание и рухнул на землю бездыханным. Так что у греческих мальчишек-посыльных славные традиции.
— Неожиданное нападение и тайное сообщение — понимаю, почему тебя так тронула эта история. Но ты не ответил на мой вопрос, Андрос. Почему выбрали именно тебя?
— Просто потому, друг мой, что я оказался рядом. — Андрос снова улыбнулся. — Мне приятно тешить себя мыслью, что именно эти слова произнес, задыхаясь, перед смертью древнегреческий мальчик. Нет, Джэнсон, ты ничего не понял. В данном случае послание передал тот, кто смог определить местонахождение адресата. В воздух поднялись тысячи почтовых голубей — но только этот прибыл к месту назначения. Похоже, к тому времени, когда твои бывшие коллеги проведали о том, что ты прибыл в нашу страну, они потеряли твой след. И им понадобился я, со своими разветвленными связями. А у меня есть знакомые практически во всех отелях, taverna, kapheneion и ouzeri
[19]
в этой части города. Я всего лишь сказал одно слово и получил ответ. Неужели ты полагаешь, что американский атташе может работать так быстро? — Андрос обнажил ряд острых, ровных зубов — зубов хищника. — Впрочем, на твоем месте я бы волновался не столько насчет певца, сколько насчет самой песни. Видишь ли, начальству так не терпится встретиться с тобой, потому что оно очень хочет получить от тебя кое-какие разъяснения.
— Какие разъяснения? Андрос театрально вздохнул.
— В связи с твоей недавней деятельностью возникли определенные вопросы, требующие немедленных разъяснений. — Он пожал плечами. — Слушай, мне ничего об этом не известно. Я просто повторяю текст, который мне дали, подобно престарелому актеру в одной из наших epitheorisi, мыльных опер.
Джэнсон презрительно рассмеялся.
— Ты лжешь.
— Не груби.
— Мое бывшее руководство ни при каких обстоятельствах не доверило бы тебе подобное поручение.
— Потому что я outheros? Посторонний? Но, как и ты, я переменился. Теперь я совсем другой человек.
— Ты — другой человек? — рассмеялся Джэнсон. — Едва ли другой. Едва ли человек.
Андрос внутренне напрягся.
— Твое бывшее руководство... теперь является моим руководством.
— Опять ложь.
— Нет, не ложь. Мы, греки, люди agora, рынка. Но ведь рынка не бывает без конкуренции. Открытый рынок, свободная конкуренция, а? Эти слова постоянно на устах у ваших политиков. Наш мир сильно переменился за последнее десятилетие. Раньше конкуренция была очень острой. Теперь agora принадлежит вам одним. Вы полностью владеете рынком, продолжая называть его «свободным». — Он склонил голову набок. — Так куда податься простому человеку? Мои былые восточные клиенты открывают свои кошельки, но оттуда вылетает только полудохлая моль, да и то не всегда. Главный вопрос, который интересует их разведку, — это хватит ли предстоящей зимой топлива на отопление московских домов. Я для них стал непозволительной роскошью.
— В КГБ осталось достаточно сторонников твердой линии, которые смогли бы по достоинству оценить твои услуги.
— Какой толк от сторонников твердой линии, если у них нет твердой валюты? Пришло время решить, с кем ты, правда? По-моему, ты сам постоянно повторял мне это. И я предпочел принять сторону — какое у вас на этот счет очаровательное выражение? — длинных зеленых купюр.
