— Я убью тебя...
У Якова не оставалось иного выбора. Он увернулся от сокрушительных кулаков Ноэля и схватил его за шею, надавив большими пальцами на набухшие вены. Нащупав нужный нерв, он сильно ткнул в него. И Холкрофт рухнул.
Ноэль раскрыл глаза. Кругом было темно. Нет, не совсем: на стене он увидел полоску зеленого света — того самого, что ослепил его. При виде этого луча он снова закипел от ярости.
Его прижали к полу, придавив коленом грудь, и приставили ко лбу ствол пистолета. Горло страшно болело, но он все же дернулся, пытаясь встать с ковра. Однако сил сопротивляться у него уже не было. Он упал и услышал взволнованный шепот нависшего над ним человека.
— Да поймите же вы! Если бы я был вашим врагом, я бы убил вас. Вы можете это понять?
— Ты — мой враг! — прохрипел Ноэль. — Ты же сказал, что ты «Нахрихтендинст». Ты — враг Женевы... ты мой враг!
— Я враг Женевы, но не ваш враг.
— Лжешь!
— Подумайте! Почему же я тогда не нажал на спусковой крючок? Тогда не было бы никакой Женевы и вас бы не было. И счет бы не разморозили, и деньги остались бы лежать там, где они лежат. Если я ваш враг, что мне мешает пустить вам пулю в лоб? Я не могу использовать вас как заложника, это бесполезно. Вам надо быть там. Так что я ничего не добиваюсь, оставляя вас в живых... Если ваш враг.
Холкрофт пытался вникнуть в смысл слов, пытался понять, что за ними скрывается, но не смог. Он хотел только вырваться из объятий этого человека.
— Что вам нужно? Где вы видели мою мать? Вы сказали, что у вас какое-то письмо.
— Давайте обо всем по порядку. Прежде всего, я хочу уйти отсюда побыстрее. С вами. Вместе мы сможем сделать то, что казалось невозможным людям «Вольфшанце».
— "Вольфшанце"? Что же?
— Заставить закон работать на нас. Искупить вину.
— Искупить... Кто бы вы ни были, вы сошли с ума.
— Этот вариант Хар-Шхаалаф. Получить власть над миллионами. Сражаться с ними. Повсюду. Я готов предложить вам единственное имеющееся в моем распоряжении доказательство. — Яков Бен Гадиз убрал пистолет. — Вот мой пистолет! — И он передал его Холкрофту.
Ноэль вглядывался в лицо незнакомца, слабо освещенное зловещим зеленым светом. Глаза, смотревшие на него в упор, принадлежали человеку, который явно говорил правду.
— Помогите мне подняться, — сказал он. — Тут есть черный ход. Я знаю, куда идти.
— Сначала нам нужно все расставить по местам. Все должно быть так, как было раньше. Ничто уже не будет таким...
—Куда мы идем?
— В один дом на улицу де ла Пэ. Там находится письмо. И девушка.
— Какая девушка?
— Сестра фон Тибольта. Он думает, что она мертва. Он приказал ее убить.
— Хелден?
— Потом, потом.
Глава 45
Они выскочили из переулка и бросились по улице де Гранж к машине израильтянина. Бен Гадиз сел за руль. Холкрофт держался за горло: ему казалось, что Яков повредил ему какие-то сосуды — так сильна была боль.
— У меня не было выбора, — сказал Яков, видя, как страдает Ноэль.
— Зато у меня был, — ответил Холкрофт. — Ты же дал мне пистолет. Как тебя зовут?
— Яков.
— Что это за имя?
— Древнееврейское... Джейкоб по-вашему. Бен Гадиз.
— Бен — кто?
— Гадиз.
— Испанец?
— Сефард, — сказал Яков. Они промчались через перекресток и устремились по шоссе к озеру. — Мои родители эмигрировали в Краков в самом начале века. — Яков свернул направо, на маленькую незнакомую площадь.
— А я думал, ты брат Кесслера, — сказал Холкрофт. — Врач из Мюнхена.
— Я не знаю никакого врача из Мюнхена.
— Он где-то в городе. Когда я пришел в «Д'Аккор», портье дал мне ключ от номера фон Тибольта и спросил, не нужен ли мне Ганс Кесслер.
— А ко мне это какое имеет отношение?
— Портье знал, что братья Кесслер вместе с фон Тибольтом ужинали вчера в его апартаментах, и думал, что младший Кесслер все еще там.
— Э, погоди-ка, — прервал его Яков. — Этот брат такой коренастый, небольшого роста, здоровый?
— Понятия не имею. Очень может быть. Кесслер говорил, что он бывший футболист.
— Он мертв. Об этом мне сказала твоя мать. Фон Тибольт убил его. Мне кажется, его ранил твой приятель Эллис. И они не стали с ним возиться.
Ноэль вытаращил глаза.
— Ты хочешь сказать, что Вилли — это его работа? Он убил его и исколол ножом?
— Это только мое предположение.
— О Господи! А теперь скажи, что с моей матерью. Где она?
— Потом!
— Сейчас!
— А вон и телефон. Мне нужно позвонить в квартиру. Хелден там. — Бен Гадиз остановился у тротуара.
— Я сказал: сейчас! — Холкрофт наставил на Якова пистолет.
— Если ты хочешь меня убить, — сказал Яков, — то я этого заслуживаю. И ты тоже. Но тогда я попрошу позвонить тебя. Впрочем, у нас сейчас нет времени для эмоций.
— У нас полно времени, — возразил Ноэль. — Встречу в банке можно отложить.
— В банке? В «Ла Гран банк де Женев»?
— Да. Сегодня утром, в девять.
— Боже мой! — Бен Гадиз схватил Ноэля за плечо и, понизив голос, заговорил так, словно умолял подарить ему нечто большее, чем жизнь. — Надо попробовать осуществить вариант Хар-Шхаалаф. Больше такого случая не представится. Поверь мне. Мы должны четко уяснить себе, что происходит. Может быть, Хелден что-то удалось выяснить.
И снова Ноэль пристально всмотрелся в его лицо.
— Ладно, звони. Скажи ей, что я с тобой. И что мне надо поговорить с вами обоими.
Они промчались по шоссе мимо ворот имения, не обращая внимания на лай собаки, разбуженной ревом автомобиля. Дорога уходила резко влево. Яков проехал немного, потом притормозил, медленно въехал в рощу и остановился.
— Собаки сразу слышат, когда резко глушишь мотор, но, если двигатель делает диминуэндо, они плохо воспринимают звук.
— Ты что, музыкант?
— Я был скрипачом.
— Хорошим?
— Играл в Тель-Авивском симфоническом оркестре.
— Зачем же ты...
— Я нашел более подходящую работу, — прервал его Бен Гадиз. — Быстро вылезай. Сними пальто, вытащи пистолет. Тихо закрой дверцу и старайся не шуметь. Дом для гостей расположен где-то в глубине участка, но мы его найдем.
Имение окружала толстая кирпичная стена, по которой сверху вилась колючая проволока. Яков взобрался на дерево и стал изучать стену.
