— Встаньте у стойки портье, по крайней мере, в десяти футах от нее. Выньте руки из карманов. Пусть ваша сестра встанет слева от вас и держит вас за правую руку. Я скоро спущусь, но не на лифте. И вы меня не сразу увидите. Я увижу вас первый.
Он повесил трубку, удивленный своими словами. Все-таки чему-то он уже научился. Подобные предосторожности были элементарной истиной для людей, которые тайно творят преступные дела, но ему все это было внове. Карарра не будет сжимать пистолет в кармане, его сестра — или кем она ему приходится — не сможет залезть к себе в сумочку незаметно для него. Все их внимание будет приковано к дверям, а не к лифтам, — а он, разумеется, воспользуется лифтом. И он их сразу узнает.
Ноэль вышел из лифта и смешался с толпой туристов. Он сделал вид, будто идет вместе с ними, и мельком взглянул на мужчину и женщину у стойки портье. Как и было уговорено, Карарра держал руки по швам, а сестра обхватила его правую руку, словно боялась разлучиться с ним. Они в самом деле оказались братом и сестрой — между ними было несомненное сходство. Карарре было чуть за тридцать, сестра на несколько лет его младше. Оба смуглые, черноволосые, темноглазые. Вид у них был неброский: одежда опрятная, но недорогая, которая резко выделялась на фоне мехов и вечерних туалетов обитателей гостиницы, и они отдавали себе в этом отчет: на лицах у них было написано смущение, в глазах затаился страх. Безобидные ребята, решил Холкрофт. Но тотчас подумал, что делает слишком поспешные выводы.
Они сели в дальней кабинке тускло освещенного коктейль-бара: брат с сестрой напротив Ноэля. Прежде чем войти в кабинку, Ноэль вспомнил, что ему должен пере звонить атташе. Он сказал портье, что, если его будут спрашивать, пусть зайдут в коктейль-бар. Но только если это будет кто-то из американского посольства. Только этом случае.
— Сначала расскажите, как вы узнали, что я разыскиваю фон Тибольтов, — попросил Ноэль после того, как и принесли выпивку.
— Я уже сказал. Я — клерк в министерстве иммиграции. В прошлую пятницу у нас прошел слух, что должен появиться какой-то американец, который будет расспрашивать о немцах фон Тибольтах. Тот, к тому вы обратитесь с этой просьбой, должен был связаться с «policia de administcao». Это наша тайная полиция.
— Я знаю, что это такое. Он назвался переводчиком. Но я хочу знать, почему вам об этом стало известно.
— Фон Тибольты — наши друзья. Очень близкие друзья.
— Где они находятся?
Карарра переглянулся с сестрой. Заговорила девушка.
— Зачем вы их ищете? — спросила она.
— Я же объяснил в министерстве. Ничего особенного. Родственники в Америке оставили им деньги.
Брат и сестра снова переглянулись, и сестра спросила:
— И большая сумма?
— Не знаю, — ответил Холкрофт. — Это дело конфиденциального характера. Я только посредник.
— Кто? — переспросил брат.
— Un tercero, — ответил Ноэль, глядя на девушку. — Почему вы так испугались, когда разговаривали со мной вчера по телефону? Вы оставили мне свой номер, а когда я перезвонил, попросили меня не звонить. Почему?
— Я совершила ошибку. Мой брат сказал, что это была очень серьезная ошибка. Имя, номер телефона — я не должна была вам этого говорить.
— Немцы могут рассердиться, — объяснил Карарра. — Если за нами следят и подслушивают наши телефонные разговоры, они узнают, что мы вам звонили. Тогда нам грозит опасность.
— Но если они ведут за мной наблюдение, то они знают, что вы здесь.
— Мы это обсудили, — продолжала девушка. — Мы приняли решение. Нам нужно рискнуть.
— Рискнуть?
— Немцы презирают нас. Мы ведь, ко всему прочему, португальские евреи, — сказал Карарра.
— Для них это до сих пор так важно?
— Ну конечно! Как я сказал, мы близкие друзья фон Тибольтов. Пожалуй, мне надо выразиться яснее. Иоганн — мой самый близкий друг. Он должен был жениться на моей сестре. Но немцы бы ему этого не позволили.
— Кто же мог воспротивиться?
— Кто угодно. Да еще всадить Иоганну пулю в затылок.
— Боже праведный, да это безумие! — Но это не было безумием, и Холкрофт теперь это понимал. Он уже выступал в роли мишени: выстрелы еще звенели в его ушах.
— Для некоторых немцев подобный брак мог бы стать смертельным оскорблением, — сказал Карарра. — Есть среди них еще такие, кто уверяет, будто фон Тибольты предали Германию. Эти люди и теперь, тридцать лет спустя, продолжают воевать. Семейству фон Тибольт причинили большие неприятности здесь в Бразилии. Они заслуживают лучшего обхождения. Их жизнь и так уже превратилась в сплошную пытку по причинам, которые давным-давно должны быть забыты.
— И вы решили, что я смогу им чем-то помочь? Что же заставило вас сделать такой вывод?
— Потому что могущественные люди попытались преградить вам дорогу. Немцы здесь пользуются огромным влиянием. Тем самым и вы становитесь могущественным и влиятельным, и оттого Графф хочет, чтобы вы держались от фон Тибольтов подальше. Для нас же это означает, что вы не представляете опасности для наших друзей, а раз так, значит, ваши намерения чисты. Вы могущественный американец, который может им помочь.
— Вы сказали: Графф. Это Морис Графф, не так ли? Кто он?
— Отъявленный нацист. Его должны были повесить в Нюрнберге.
— Вы знакомы с Граффом? — спросила девушка, не спуская с Холкрофта глаз.
— Я ездил сегодня к нему — знакомиться. Я сослался на одного своего клиента в Нью-Йорке, который попросил меня осмотреть дом Граффа. Я архитектор. Во время нашего разговора я упомянул имя фон Тибольтов, и Графф рассвирепел. Он начал орать и приказал вышвырнуть меня вон. Когда я уезжал из его имения, на меня спустили свору собак, потом меня стал преследовать охранник Граффа. Он пытался убить меня. Потом, когда я уже был недалеко от города, попытка покушения повторилась. В меня стрелял какой-то человек из окна автомобиля.
— Матерь Божья! — воскликнул Карарра в ужасе.
— Нам не надо было встречаться с ним, — сказала девушка, хватая брата за руку. Но она тут же пристально посмотрела на Холкрофта. — Если, конечно, он не лжет.
Холкрофт понял, что она имеет в виду. Если он намеревается что-то выяснить у брата и сестры, то ему надо убедить их, что он тот человек, за кого себя выдает.
— Я говорю правду. То же самое я только что рассказал атташе посольства Соединенных Штатов. Они должны прислать своего сотрудника, чтобы тот забрал мою машину в качестве вещественного доказательства.
Карарра посмотрели друг на друга, потом оба перевели взгляд на Холкрофта. Они расценили слова Ноэля как доказательство его правоты. И уже не сомневались. Это он прочел у них в глазах.
— Мы верим вам, — сказал Карарра. — Но нам надо спешить.
— Фон Тибольты живы?
