— И что же вы обнаружили?
— Для начала, вы знаете, кто был его отец. Один из основателей нацистской партии, мясник, у которого руки были по локоть в крови.
— Вы в этом уверены? — поспешно спросил Ноэль. — То есть я хочу сказать, из этого вовсе не обязательно следует, что...
— Конечно нет, — сказал седой. — Но то, что следует, мягко говоря, необычно. Теннисон обладает маниакальной тягой к превосходству. У него два университетских диплома, которые он получил в Бразилии в том возрасте, когда другие только поступают на первый курс. Он в совершенстве владеет пятью языками. Он имел весьма прибыльный бизнес в Южной Америке, и его состояние исчисляется гигантской суммой. Едва ли все это может характеризовать его как обычного журналиста.
— Люди меняются, их жизненные интересы тоже меняются. Все это весьма косвенные улики. И очень слабые улики.
— Однако обстоятельства его прихода в «Гардиан» усугубили наши подозрения, — продолжал седой. — Никто в газете не может припомнить, кто и когда его нанял. Его фамилия просто в один прекрасный день вдруг появилась в списке сотрудников — за неделю до публикации его первой корреспонденции из Антверпена. Никто до того момента и слыхом о нем не слыхивал.
— Но кто-то же его нанял.
— Да. Человек, который смотрел анкету Теннисона при приеме на работу, погиб при невыясненных обстоятельствах в метро. В той весьма странной катастрофе погибло пять человек.
— Трагедия в лондонской подземке... — припомнил Холкрофт. — Я читал об этом в газетах.
— Да, писали, что все произошло из-за ошибки машиниста, но эта версия неубедительна, — сказал рыжий. — Машинист был с восемнадцатилетним опытом работы. Это было хладнокровное убийство. Осуществленное руками Тинаму.
— Вы не можете этого утверждать, — возразил Холкрофт. — Ошибка есть ошибка. А каковы иные... совпадения? Где произошли другие убийства?
— Я уже сказал о Бейруте. Еще одно убийство произошло в Париже. Бомбой был взорван автомобиль французского министра труда на улице дю Бак. Смерть наступила мгновенно. Теннисон в то время был в Париже. А за день до этого — во Франкфурте. Семь месяцев назад, во время волнений в Мадриде, из окна четвертого этажа выстрелом был убит правительственный чиновник. Он находился среди толпы. Теннисон в тот день был в Мадриде. За несколько часов до убийства он прилетел туда из Лиссабона. Есть и другие аналогичные случаи. Список можно продолжить.
— Вам удалось допросить его?
— Дважды. Разумеется, не как подозреваемого, а как эксперта по внутриполитическим событиям. Теннисон — воплощенная гордыня. Он заявил нам, что тщательно проанализировал все точки возможной социальной и политической нестабильности в мире и, повинуясь своему инстинкту, всегда отправляется туда, где, по его разумению, в ближайшее время должны произойти вспышки насилия и убийства. Он нам целую лекцию прочитал, сказал, что мы должны предвидеть происшествия, а не быть застигнутыми ими врасплох.
— Может быть, он прав?
— Если хотите нас оскорбить, то я беру ваши слова на заметку. В свете сегодняшних событий мы этого заслуживаем.
— Простите. Но уж коли вам известны все его таланты, почему бы не учесть и эту возможность? А где теперь Теннисон?
— Четыре дня назад он исчез в Бахрейне. Наши оперативники разыскивают его повсюду от Сингапура до Афин.
* * *
Агенты МИ-5 вошли в пустой лифт. Рыжий повернулся к своему коллеге:
— Ну что ты о нем думаешь?
— Сам не знаю, — спокойно ответил седой. — Мы сообщили ему достаточно для того, чтобы он начал разнюхивать. Может, и мы что-то узнаем. Он слишком явный дилетант, чтобы быть настоящим связным. Те, кто оплачивает эти убийства, совершили бы величайшую глупость, если бы посылали деньги с этим Холкрофтом. Тинаму бы наотрез отказался от такого варианта.
— Но он же врал напропалую.
— Это точно. Причем врал очень беспомощно.
— Значит, его используют.
— Вполне вероятно. Но для чего?
Глава 11
В агентстве по прокату автомобилей сообщили, что до Портсмута около семидесяти миль, дороги туда ведут отличные, движение не очень интенсивное. Часы показывали пять минут седьмого. «В Портси доберусь до девяти, если вместо обеда обойдусь сандвичем», — подумал Ноэль.
Он намеревался подождать до утра. Однако телефонный разговор, в ходе которого он хотел подтвердить полученную от МИ-5 информацию, изменил его планы. Он тут же позвонил Гретхен Бомонт, и то, что она сообщила, заставило Холкрофта действовать быстрее.
Ее муж, капитан третьего ранга, несет службу на Средиземном море. Завтра в полдень она выезжает на зимние каникулы на юг Франции, где вместе с мужем собирается провести уик-энд. Если мистер Холкрофт желает побеседовать с ней о семейных делах, разговор должен состояться сегодня вечером.
Он ответил, что постарается приехать как можно скорее, и повесил трубку. В ушах звучал ее голос, показавшийся ему очень странным. Его внимание привлекла не странная смесь немецкого и португальского акцентов в ее произношении, что для нее было вполне естественным. Странной была вся ее речь — изменчивая и нерешительная. Нерешительная или бессмысленная, сказать трудно. Жена капитана, например, без обиняков заявила, что, несмотря на конфиденциальность предстоящей беседы, в соседней комнате будет находиться сослуживец ее мужа. Ноэль тут же представил себе средних лет домохозяйку, которая легко идет на поводу своих желаний и слишком высоко оценивает свою внешность.
В пятидесяти милях к югу от Лондона он посмотрел на часы, убедившись, что едет с опережением графика. Движение на шоссе было действительно слабым, и вскоре в свете фар он увидел надпись: «Портси — 15 миль».
Было десять минут девятого. Можно сбавить скорость и попытаться собраться с мыслями. Путь к Гретхен Бомонт был ясен, найти ее дом не составляло труда.
Для недалекой домохозяйки она оказалась весьма расторопной, когда дело коснулось деталей поездки. Это несколько противоречило манере ее речи, будто грубая реальность неожиданно пробила облака призрачного тумана.
Однако это ни о чем ему не говорило. Холкрофт был для нее незваным гостем, незнакомцем, пожелавшим обсудить жизненно важные дела, но при этом отказавшимся вдаваться в подробности по телефону.
А как он мог это сделать? Как объяснить женщине средних лет, супруге британского морского офицера, что она является тем ключом, которым можно открыть подвал с семьюстами восьмьюдесятью миллионами долларов?
Он начал нервничать, не представляя себе, как ее убедить. Больше всего Ноэль нуждался в уверенности. Он не Должен предстать перед ней напуганным или растерянным, нельзя позволить себе и притворство. Только в таком случае он сможет сказать ей правду, такую, какой ее видел Генрих Клаузен. Это самое надежное средство, каким он располагал. И это окончательное решение.
