— Это меня вполне устроит, — ответила Анна.
Она положила трубку и несколько секунд стояла, глядя на телефон так, будто это была какая-то неземная форма жизни, каким-то образом вторгшаяся в ее номер.
Ей и Бену необходимо сменить гостиницу. Возможно, за ней следили после ее визита к Перальте. Возможно, прямо с момента выхода из самолета. Но и ее местопребывание, и ее миссия теперь раскрыты, именно это и должны были сказать ей эти звонки. Анна отлично понимала, что их нельзя рассматривать как пустые угрозы.
Стук в дверь.
Всплеск адреналина в крови бросил ее к двери. Дверная цепочка надежно вставлена в гнездо, врезанное в косяк.
Дверь невозможно открыть ключом снаружи.
Или возможно?
Никакого глазка на двери, конечно, не было.
— Кто там? — спросила она.
Ей ответил знакомый мужской голос. Анна никогда прежде не подумала бы, что будет так рада услышать его.
— Это Бен, — произнес голос.
— Слава богу, — пробормотала она.
Глава 36
Он был растрепан, рубашка выбилась из брюк, галстук сбился на сторону.
— А зачем цепочка? — поинтересовался он. — Вам тоже приходилось жить в Ист Нью-Йорке?
Анна окинула его взглядом.
— Что с вами случилось?
После того как оба рассказали друг другу о событиях последних нескольких часов, Анна заявила:
— Мы должны убраться отсюда.
— Вы чертовски правы, — ответил Бен. — Есть одна гостиница в centra — на первый взгляд просто ночлежка для бродяг, но думаю, что на самом деле это вполне приличный отель. Его содержат британские экспатрианты. Называется “Сфинкс”. — Он купил в аэропорту большой путеводитель по Южной Америке и сейчас листал его, разыскивая указатель. — Вот он. Мы можем туда явиться нежданно-негаданно или позвонить с улицы по моему сотовому телефону. Только не отсюда.
Анна кивнула.
— Пожалуй, нам нужно на этот раз остановиться в одном номере, словно мы муж и жена.
— Вы профессионал, — ответил Бен. Действительно ли в его глазах мелькнул огонек, или ей показалось?
— Они будут звонить повсюду и спрашивать, нет ли в отеле двоих американцев, мужчины и женщины, которые путешествуют вместе, но останавливаются в отдельных комнатах, — объяснила Анна. — Как по-вашему, много времени им потребуется, чтобы обнаружить нас?
— Вы, по всей видимости, правы. Послушайте, у меня кое-что есть. — Он вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный лист бумаги.
— Что это такое?
— Факс.
— От?..
— От моего аудитора из Нью-Йорка. Здесь имена членов правления “Армакон АГ”, венской компании, владеющей той самой биотехнологической лабораторией из Филадельфии, где изготовили яд, которым убивали стариков.
Он протянул Анне список.
— Юрген Ленц, — почти беззвучно выдохнула она.
— Один из директоров. Интересно, это просто интригующее совпадение или нечто другое?
Арлисс Дюпре снова взялся за лежавшие перед ним на столе бумаги и в который раз заметил, что не может сосредоточиться. Это был длинный доклад, подготовленный заместителем директора корпуса государственных кураторов США, контролировавшего дела о банкротстве, в котором подробно излагались доказательства, свидетельствующие о наличии коррупции в федеральных судах по этим делам. Дюпре три раза прочитал одну и ту же фразу и в конце концов все же отложил документ и отхлебнул омерзительного на вкус кофе, изготовленного плюющейся машиной, стоявшей в коридоре.
Его мысли были заняты совсем другим — навалившимися неприятностями. События, связанные с агентом Наварро, раздражали его. И не просто раздражали. Он был буквально в ярости. Ему наплевать на то, что могло случиться с этой бабой. Но если она действительно виновна в нарушении режима секретности и прочих грехах, это самым ужасным образом скажется на его судьбе. Что было абсолютно несправедливо. И он не мог отогнать от себя мысли о том, что вся эта гадость началась из-за этого проклятого Призрака из Отдела внутреннего взаимодействия — чтоб его черти взяли со всеми его пятнами от больной печени — Алана Бартлета! И совершенно не важно, в чем было дело. Несколько раз он подавал запросы — абсолютно официальные межотдельские запросы — и каждый раз получал уклончивый ответ, в котором без труда можно было разглядеть намек на то, что его это не касается. Как будто у него, в его Управлении специальных расследований ограниченный допуск к секретности. Как будто УСР вообще недостойно уважительного отношения. Всякий раз, когда Дюпре лишние несколько минут думал об этом, ему приходилось ослаблять галстук. Это было унизительно.
Сначала эту суку Наварро выдернули из его команды и зачем-то отправили шататься, одному Богу известно где. Потом пошли слухи о том, что она предательница, что она распродавала информацию торгашам и врагам из других стран и вообще черт знает кому. Если это так, то она самая настоящая Тифозная Мэри, а это — он снова и снова возвращался к своей главной мысли — очень плохая новость для человека, у которого она находится в подчинении, а именно для Арлисса Дюпре. Если Дюпре хоть немного чуял, откуда дует ветер — а вся его карьера была основана именно на наличии у него такого чутья, — то на него скоро должен обрушиться полновесный вал дерьма.
И будь он проклят, если допустит, чтобы его карьера погибла из-за преступлений этой самой Наварро или — поскольку большая часть обвинений казалась ему самым настоящим г...ном — в результате двуличной политики Бартлета. Дюпре был прежде всего великим мастером по части того, как удержаться на плаву.
Иногда для этого просто необходимо вовремя ухватить поганого быка за его поганые рога. У Дюпре было немало друзей — друзей, которые расскажут обо всем, что ему необходимо узнать. И, возможно, стоит нанести визит Призраку и заставить старикана собраться с мыслями. Бартлет на вид больше всего походил на облачко пара, но при том был едва ли не самой сильной фигурой в министерстве, этаким мини-Гувером. Имея с ним дело, Дюпре следовало быть крайне осторожным. В любом случае Бартлет должен знать, что Дюпре не из тех, кто затевает какие-то интриги. Призрак всю жизнь занимался расследованием жизни и деятельности своих коллег, а вот, интересно, когда кто-нибудь в последний раз поинтересовался тем, что он сам собой представляет?
Дюпре вскрыл два пакетика с сахаром и высыпал его в кофе. Вкус от этого не стал лучше — все равно кофе больше всего походил на грязную воду, — но Дюпре выхлебал чашку до дна. Ему предстояла серьезная работа. Если хоть немного повезет, то Алан Бартлет получит изрядную дозу того самого лекарства, которым пичкает других.
Номер в “Сфинксе” был просторным и ярко освещенным. В нем находилась единственная двуспальная кровать, на которую они оба старались не смотреть, откладывая решение вопроса о том, где и как спать, на потом.
