Заговорила Анна. Уши Бена были заложены, вероятно, от крови, и он с трудом разбирал ее слова.
— Если вы защищаете Штрассера, — произнесла она удивительно твердым голосом, — то, конечно, вас должно интересовать, что я здесь делаю. Я прибыла в Буэнос-Айрес, чтобы предупредить его, а не добиваться его экстрадиции.
Один из мужчин рассмеялся, но она продолжала говорить. Ее голос, казалось, доносился откуда-то издалека.
— Вы знаете, что за несколько последних недель было убито множество товарищей Штрассера?
Никакого ответа не последовало.
— Мы получили информацию, что Штрассера должны убить. Американское министерство юстиции нисколько не заинтересовано в его захвате — если бы мы хотели, то давно уже сделали бы это. Какие бы ужасные вещи он ни совершил в свое время, его не разыскивают как военного преступника. Я пытаюсь предотвратить его убийство, и значит, мне можно говорить с ним.
— Ложь! — крикнул один из мучителей. Послышался глухой удар, и Анна вскрикнула.
— Стойте! — надтреснутым голосом выкрикнула она. — У вас наверняка имеются способы проверить, что я говорю правду! Мы должны встретиться со Штрассером, чтобы предупредить его! Если вы убьете нас, то очень сильно навредите ему!
— Анна! — заорал Бен. Ему было необходимо хоть таким образом связаться с нею. — Анна, ты в порядке? Скажи мне только одно: ты в порядке?
Ему показалось, что его горло сейчас разорвется, в голове пульсировала — нет, отчаянно билась! — невыносимая боль. Тишина. А затем ее приглушенный голос:
— Я в порядке.
Это было последнее, что он услышал перед тем, как весь мир исчез.
Глава 37
Бен проснулся в кровати в большой незнакомой комнате с высоким потолком и высокими окнами, из которых открывался вид на незнакомую ему улицу.
Вечер, доносящийся с улицы шум, мелькающие огни.
Худощавая женщина с усталым лицом, темно-каштановыми волосами и карими глазами, одетая в футболку и черные велосипедные шорты из лайкры, сидела, свернувшись, в кресле и смотрела на него.
Анна.
В голове пульсировала боль.
— Эй... — негромко окликнула его Анна.
— Эй! — отозвался он. — Я живой.
В памяти понемногу складывался вчерашний кошмар, но он никак не мог вспомнить, когда именно потерял сознание. Она улыбнулась:
— Как ты себя чувствуешь?
Бен немного подумал:
— Ну, примерно как человек, который упал с крыши небоскреба, а кто-то высунулся из окна десятого этажа и спросил у него: ну, как дела? А тот ему ответил, что пока все замечательно.
Анна хихикнула.
— У меня чуть-чуть болит голова. — Он повертел головой туда-сюда и почувствовал обжигающую боль, перед глазами замелькали искры. — А может, и не чуть-чуть.
— Тебя очень сильно избили. Я какое-то время думала, что у тебя сотрясение мозга, но, по-моему, все обошлось. Вроде бы. — Она помолчала и добавила: — Меня-то били совсем немного, они сосредоточились в основном на тебе.
— Настоящие джентльмены. — Некоторое время Бен пытался сообразить, где находится. — Как я сюда попал?
— Скорее всего они устали тебя бить или, может, испугались, когда ты потерял сознание. Во всяком случае, они доставили нас обратно в город и выкинули где-то в Ла Бока.
Единственный свет в комнате давала лампа, стоящая возле его кровати. Он начал соображать, что его лоб и бок перевязаны.
— Кто это сделал?
— Что ты имеешь в виду — кто они были? Или кто накладывал повязки?
— Кто меня починил?
— Moi
[69]
, — сказала она, скромно склонив голову. — Медикаменты мне любезно предоставили в “Сфинксе”, в основном перекись водорода и бетадин.
— Спасибо. — Его мысли были расплывчатыми и медленными. — Итак, кто эти парни?
— Ну, поскольку мы живы, — сказала Анна, — то я думаю, что это местные громилы. Наемные бандиты, здесь их зовут pistoleros.
— Но полицейский автомобиль...
— Аргентинская полиция знаменита своей коррумпированностью. Многие из полицейских по совместительству работают pistoleros. Но я не думаю, что они связаны с “Сигмой”.
Это скорее всего “Kameradenwerk”, или что-то в этом роде — убийцы, которые заботятся о благополучии престарелых немцев. Их могли предупредить множеством разных путей. Во-первых, их мог поставить в известность хотя бы мой дружок из Интерпола — я назвалась не своим именем, но он мог видеть ориентировку. Не исключено также, что это сработала моя посылка, украденная из “Америкен Экспресс”. Или мой детектив — Мачадо. Или твой священник с пистолетом. Но ладно, хватит вопросов. Я не хочу, чтобы ты волновался.
Бен попытался сесть, почувствовал боль в боку и снова лег. Только сейчас он вспомнил, куда его били: в живот, в пах, по почкам...
Веки слипались, комната то расплывалась перед глазами, то вновь обретала четкость, и вскоре он уснул.
Когда он снова проснулся, еще стояла ночь, было почти совсем темно. Комнату освещал только свет, падавший с улицы, но и его Бену вполне хватило для того, чтобы разглядеть человеческую фигуру в кровати рядом с ним. Он почувствовал слабый запах духов Анны. “А теперь она не против того, чтобы разделить со мной постель”, — подумал он и снова провалился в сон.
Когда он проснулся в следующий раз, комната была ярко освещена. Бен попытался оглядеться, и его глазам стало больно от света. Он услышал шум льющейся воды в ванной и с усилием сел.
В облаке пара, кутаясь в банное полотенце, появилась Анна.
— Проснулся, — сказала она. — Как самочувствие?
— Немного лучше.
— Вот и прекрасно. Хочешь, я попрошу, чтобы принесли кофе?
— У них тут даже можно заказать кофе в номер?
— Да тебе явно лучше, — со смехом заявила она. — К тебе начало возвращаться чувство юмора.
— Я хочу есть.
— Понятно. Мы ведь вчера так и не смогли пообедать. — Она повернулась, чтобы уйти в ванную.
Бен был одет в чистую футболку и боксерские трусы.
— А кто меня переодел?
— Я.
— И трусы тоже?
— Хм-хм. Там все было вымазано кровью.
“Ну-ну, — подумал он, усмехнувшись про себя, — я ухитрился проспать момент нашей первой интимной близости”.
Анна отправилась чистить зубы и через несколько минут появилась снова, уже с макияжем на лице, одетая в белую футболку и фиолетовые спортивные шорты.
— Как ты думаешь, что же все-таки произошло? — спросил он. В голове начинало проясняться. — Когда ты звонила своему частному детективу, как-там-бишь-его, вас подслушали?
