– Amerikanische... Kinder
[60]
, – хихикнул немец. Дэвид прошел внутрь комнаты. Человек в белом, покинув свой пост у окна, включил настольную лампу.
– Интересный эксперимент, – сказал Сполдинг. Немец взглянул на него.
– Это всего-навсего... не знаю, как будет по-вашему... eine Vorsichtsmassnahme...
– Мера предосторожности, – подсказал Дэвид.
– Ja
[61]
. Да, это так. Я и забыл, что вы говорите по-немецки... Ну, нам пора. Нельзя заставлять герра Райнемана ждать дольше, чем это диктуется соображениями безопасности.
Они ехали по узкой грунтовой, дороге, отыскать которую, подумалось Дэвиду, было бы нелегко даже днем. Обычное уличное освещение заменял неровный свет луны. Создавалось впечатление, будто «паккард» нырнул с покрытого бетоном шоссе в беспроглядный мрак, особенно плотный под густыми кронами могучих деревьев. По шуму, доносившемуся в салон всякий раз, когда машина, сбавив временно ход, резким рывком выходила на прежнюю скорость, можно было безошибочно определить, что под колесами – не бетон, а обычная земля. Обстановка конечно же не из лучших. Однако водитель уверенно прокладывал путь, зная наперечет и бесчисленные повороты, и прямые отрезки пути.
Через полмили лесная дорога кончилась. Колеса вновь зашуршали по гладкому асфальту.
Проехав еще немного, машина остановилась. Впереди простерлось обширное открытое пространство, окаймленное по бокам рядами высоченных деревьев. На противоположной стороне поля, под черной пеленой ночного неба, располагались на равном расстоянии один от другого четыре массивных каменных столба, напоминавших средневековые башни. На каждом из них был установлен мощный прожектор. Яркие лучи сильных ламп рыскали по всей расстилавшейся внизу территории, заодно освещая и кроны могучих лесных великанов. Между столбами протянулась железная ограда, в центре которой располагались ворота из металлической сетки, приводимые в движение, скорее всего, электричеством. Повсюду стояли охранники в черных рубашках и брюках полувоенного образца. У некоторых из них были собаки.
Огромные доберманы свирепо залаяли, оттягивая поводки.
Было слышно, как вожатые приказали им замолчать. Собаки сразу же подчинились команде.
Человек в белом костюме открыл дверцу машины и вышел. Он подошел к воротам, к которым направился и один из охранников, но с другой стороны. Они разговаривали недолго. За спиной охранника Дэвид увидел небольшое, футов в Двадцать длиной, строение то ли из темного бетона, то ли просто с оштукатуренными стенами. В маленьких окнах был виден свет.
Охранник вернулся в свой домик, откуда только что вышел. Мужчина же в белом прошествовал к «паккарду».
– Придется немного подождать, – сказал он, усаживаясь в машину.
– Мне казалось, что нас здесь давно уже ждали. А иначе с чего бы нам так спешить?
– Мы спешили не потому, что нас заждались, а затем, чтобы заранее прибыть сюда. И известить заблаговременно герра Райнемана о том, что мы уже здесь. Причем все это вовсе не значит, что он непременно примет нас прямо сейчас.
– Гостеприимный хозяин, нечего сказать, – не удержался Дэвид.
– Герр Райнеман может вести себя как сочтет нужным: ему все позволительно.
Десять минут спустя ворота из металлической сетки медленно открылись. Водитель включил двигатель, и «паккард» проплыл неспешно мимо домика у ворот и группы охранников. Доберманы снова свирепо залаяли, но вожатые тут же заставили их замолчать.
Дорога, которая шла вверх по склону холма, заканчивалась еще у одной просторной площадки, располагавшейся на сей раз перед высоким зданием с широкой мраморной лестницей. Ступени вели к массивной двустворчатой двери из дуба. Дэвид, взглянув на нее, подумал о том, что доселе ему ни разу еще не приходилось видеть столь широких дверей. Прожектора и тут освещали весь простершийся перед ними участок, в центре которого, в отличие от предыдущего открытого поля, был фонтан. В струях воды играли весело отблески лившегося сверху света.
При виде удивительного памятника зодчества невольно казалось, что в действительности это дом какого-то плантатора-сумасброда, отстроенный на рабовладельческом Юге еще до Гражданской войны в США. Когда-то его полностью разобрали, – камень за камнем, доска за доской, мраморная плита за мраморной плитой, – а затем заново собрали, но уже посреди аргентинского леса.
Здание являло собой необычное зрелище. Несмотря на массивность, оно не давило на зрителя. Сидевший в Дэвиде инженер-строитель, пробудившись ото сна, ощутил восторг. В то же время он сознавал, что сотрудники снабженческих и финансовых ведомств пришли бы в ужас при одном лишь взгляде на это строение: чтобы его возвести, потребовалось бы менять привычные представления о методах ведения строительных работ и наиболее эффективных способах транспортировки.
И это – не говоря уже о невообразимо огромных расходах.
Немец, занимавший переднее сиденье, вышел из машины, подошел к задней дверце, за которой находился Дэвид, и открыл ее.
– Мы покидаем вас. Я получил огромное удовольствие от нашей с вами совместной поездки, большое спасибо. А теперь идите к двери, там вас встретят. Auf Wiedersehen.
Дэвид ступил на холодный бетон перед лестницей. Зеленый «паккард», завершив свой путь по дугообразной подъездной дорожке, покатил к подножию холма.
Сполдинг постоял с минуту один. Если кто-то и наблюдал за ним со стороны, – а Дэвид предполагал, что так оно и было, – то у него создастся впечатление, что сегодняшний визитер поражен открывшейся его взору величественной картиной. Однако подобное заключение было бы неполным:
Сполдинг не только любовался зданием, но и занимался более тривиальными вещами – присматривался к окнам каменного исполина, изучал крышу и подходы к нему.
Как войти и как выйти – вот о чем никогда нельзя забывать. Надо быть ко всему готовым, не теша себя надеждой на то, что не окажешься в неожиданной ситуации.
Поднявшись по лестнице к массивной деревянной двери, Дэвид не обнаружил на ней ни кнопки звонка, ни дверного молоточка. Да он и не думал увидеть их здесь.
Дэвид оглянулся. Внизу, на залитой светом прожекторов территории, ни души – ни охранников, ни слуг. Словно вымерли все.
Вокруг – тишина. Казалось, что даже ветер в лесу старался как можно меньше шуметь, продираясь сквозь густую листву деревьев. И только фонтан, взмывая ввысь веселыми прохладными струями воды, не боялся нарушить безмолвие.
Но тишь эта, несомненно, обманчива. Ведущие за ним наблюдение из-за укрытия переговариваются между собой, но шепотом, почему он и не слышит их.
Сполдингу не пришлось долго ждать. Когда дверь открылась, он увидел в проеме Генриха Штольца.
– Добро пожаловать в «Habichtsnest», герр Сполдинг. В «Гнездо ястреба». Символичное название. В нем есть что-то театральное, не правда ли?
