Шоссе проходило по насыпи из песка и крупного гравия. Когда Дэвид, выйдя шатаясь из леса, попытался подняться наверх, ноги у него подвернулись, и он рухнул на острые камушки. В глазах поплыли размытые круги, все завертелось вокруг. В горле пересохло. От страха, который он испытывал в данный момент, его стало рвать. Он сознавал, что не сможет подняться. Не сможет стоять на ногах.
Вдали показался автомобиль. Справа, к западу от него. Он несся на бешеной скорости. Фары то гасли, то вспыхивали вновь. Через равные промежутки времени... Раз... два... Раз... два... Раз... два...
С машины подавали сигналы!
А он не в силах был подняться! Не мог встать!
И тут он услышал свое имя. Его выкрикнули в унисон в открытые окна несколько голосов. В унисон! Словно исполнялся какой-то псалм!
– Сполдинг... Сполдинг... Сполдинг...
Сейчас машина промчится мимо! А он не может встать!
Дэвид протянул руку к поясу и вытащил «люгер».
С превеликим трудом отводя назад собачку, он произвел два выстрела.
Третьего не последовало: после второго выстрела Сполдинг погрузился во мрак.
* * *
Дэвид почувствовал, как чьи-то пальцы осторожно касались его тела около раны, и ощутил вибрацию двигавшегося автомобиля.
Он открыл глаза.
Сверху смотрел на него Ашер Фельд, на чьих коленях и лежала его голова. Еврей, заметив, что Дэвид очнулся, улыбнулся ему.
– Я отвечу на все ваши вопросы. Но прежде позвольте доктору наложить швы на вашу рану. Вдвоем мы быстро заштопаем вас.
Дэвид с помощью Фельда приподнял голову. На заднем сиденье находился еще один человек, совсем молодой. Перекинув через свои колени неги Сполдинга, он наклонился над его животом. В руках у него были бинт и пинцет.
– Вам будет не очень больно, – произнес он по-английски с акцентом, который Дэвид слышал уже не раз в последнее время. – Я думаю, его окажется вполне достаточно. Видите ли, я был вынужден провести локализацию.
– Что-что?
– Говоря попросту, перед тем, как сделать несколько стежков, я ввел вам новокаин, – ответил врач. – Теперь ваша рука буквально нашпигована антибиотиками, произведенными, кстати, в одной из иерусалимских лабораторий. – На губах молодого человека заиграла улыбка.
– Что?.. Где?..
– Сейчас не время для разговоров, – произнес Фельд негромко, но решительным тоном. – Мы едем в Мендаро. Самолет уже ждет вас. Никаких неприятных сюрпризов больше не будет.
– Чертежи у вас?
– Да, человек из Лиссабона. Те самые, что были прикованы цепью к перилам лестницы. Мы не ожидали, что вам удастся провернуть такое. Рассчитывали разыскать их на террасе или где-нибудь на верхнем этаже. Слава Богу, нам удалось обрушить на «Гнездо ястреба» молниеносный удар и захватить его на короткое время. И хотя охранники Райнемана пришли ему на подмогу довольно быстро, их было явно недостаточно, чтобы справиться с нами... Прямо скажу, неплохо у вас получилось с этой лестницей. Каким же образом сумели вы проделать подобную вещь?
Хотя врач и заверил Дэвида, что «будет не очень больно», в действительности все оказалось совсем не так. И все же, несмотря на то, что ему было трудно разговаривать, он ответил с улыбкой Фельду:
– Дело в том, что... никто не хотел упускать из виду чертежи. Не забавно ли?
– Я рад, что вы можете еще шутить. Это вам пригодится.
– Что-то случилось?.. Уж не с Джин ли? – Сполдинг, лежавший в неудобном положении, попытался встать. Но ему не дали. Фельд удержал его за плечи, врач – положив руки ему на грудь.
– Нет, подполковник, с миссис Камерон все в порядке. Как и с вашим физиком. Утром они, несомненно, вылетят из Буэнос-Айреса. С первым же рейсом... Через несколько минут по всей прибрежной зоне будет восстановлена радиосвязь. И тогда же включат радары. Вспыхнут экраны локаторов, и траулер засекут...
Дэвид приподнял руку, останавливая еврея. Сделав предварительно несколько вдохов и выдохов, он заговорил:
– Свяжитесь с военно-морской базой. Скажите им, что встреча с подводной лодкой должна состояться согласно плану, предположительно... через четыре часа... после того, как траулер выйдет из Очо-Кале. Пусть они рассчитают максимальную скорость траулера... очертят на карте полукруг... и проследят за тем, что будет происходить в зоне по периметру этого полукружия.
– Отличная работа! – похвалил Сполдинга Ашер Фельд. – Мы передадим им все слово в слово.
Молодой врач, закончив свою работу, наклонился над Дэвидом и произнес:
– Учитывая все обстоятельства, наложенные мною швы выглядят просто прекрасно, словно их взбрызнули водой из Бетезды
[83]
. Они куда лучше тех, что наложили вам на правое плечо. На них просто ужасно смотреть. Вы можете уже сесть. Осторожно, однако.
Дэвид успел уже позабыть о том, что произошло с ним на Азорах столетия назад, как казалось ему. Английский врач, осмотревший его там, подвергся весьма суровой критике со стороны своих собратьев по ремеслу. И не только за отданные им предписания, но и за то, что он позволил американскому офицеру покинуть аэродром Лажес буквально через час после медицинского освидетельствования, так и не дав ему отдохнуть.
Сполдинг с помощью двух членов «Хаганы» принял сидячее положение.
– Райнеман мертв, – сказал он устало. – Райнеман, эта свинья, ушел в мир иной. Так что больше – никаких переговоров с врагами. Сообщите об этом своим людям.
– Спасибо, – поблагодарил его Ашер Фельд. Несколько минут они ехали молча. Теперь уже были видны прорезавшие ночное небо лучи прожекторов на небольшом аэродроме.
– Чертежи уже в самолете, – промолвил Фельд. – Наши люди их охраняют... Мне очень жаль, что вам придется лететь сегодня. Было бы проще, если бы их доставил на место назначения сам пилот. Однако это невозможно.
– Но ведь для того-то, в частности, и прислали меня сюда, чтобы я сопровождал их.
– Боюсь, все обстоит значительно сложнее. Вы участвовали в крупной операции, получили серьезные ранения. По всем правилам вас следовало бы госпитализировать... Но это можно будет сделать только потом.
– Что вы хотите сказать? – Дэвид догадался, что у Фельда есть что-то такое, что даже этот практичный еврей находит трудным для себя облечь в подобающие слова. – Было бы лучше, если бы вы откровенно рассказали мне обо всем...
– Вы сами все узнаете, подполковник, без чьей-либо помощи, – прервал его Фельд. – Видите ли... там, в Вашингтоне, не ожидают, что вы прилетите туда на этом самолете. Они распорядились уже предать вас смерти.
Глава 43
Бригадный генерал Алан Свенсон, служивший в военном департаменте, покончил с собой. Те, кто знал его, объяснили этот поступок нервным перенапряжением и крайней усталостью. Этот преданный родине офицер-патриот сумел привлечь к своей работе целый ряд талантливых снабженцев, которые так же, как и он, верой и правдой, не щадя себя, служили своей стране, обеспечивая военную машину всем необходимым.
