– Должно быть, он исключительно ценный работник. Доставляет столько хлопот, и тем не менее...
– Я же говорю, лучшего специалиста, чем он, не сыскать, – перебил Дэвида Кенделл. – Вот с ним и носятся.
– А что бывает, когда он предоставлен сам себе? Я хочу сказать, что знаю алкоголиков. Они могут удрать, когда их тянет выпить. И в этом случае их изобретательности нет предела.
– С этим у нас никаких проблем. Он получает выпивку когда и сколько захочет: ему всегда удается добиться своего. К тому же у него нет ни малейшего желания вырваться из-под надзора. Эжена не тянет туда, где есть люди, если вы понимаете, что я хочу сказать.
– Простите, но я не уверен, что понимаю вас.
– Он не может разговаривать. Все, на что способен Эжен, это издать невразумительный хрип. Вы же знаете, он напрочь сжег свою глотку. Вот и сторонится людей... Впрочем, последнее вовсе не плохо. Когда он не пьет, а на это он тратит основную часть времени, он читает и работает. Трезвый он целые дни проводит в лаборатории. И тогда на него просто любо смотреть.
– А как же он общается с сотрудниками? При встречах с людьми?
– В основном с помощью блокнота и карандаша. Ну и иногда он просипит что-нибудь или прибегнет к жестикуляции. Главное же средство общения для него, как я сказал уже – блокнот и карандаш. Язык цифр, уравнений и диаграмм – единственный из языков, который он признает.
– Единственный?
– Да, именно так... И если вы собирались побеседовать с ним, забудьте о своем намерении. Вот уже десять лет, как он не разговаривал ни с кем.
Глава 18
31 декабря 1943 года
Город Нью-Йорк
Сполдинг шел торопливо по Мэдисон-авеню. Впереди, сквозь кружившие в воздухе легкие хлопья снега, маячили контуры северо-восточного крыла торгового центра Б. Альтмана. Редкие прохожие, стоя у кромки тротуара, безуспешно сигналили проносившимся мимо такси. Водители не собирались подбирать их. У входа в универмаг, не сомневались они, уже толпились клиенты куда интереснее – из числа покупателей, откладывающих обзаведение всем необходимым для Нового года до последней, как говорится, минуты. В том, что таксисты отдавали предпочтение публике, посещающей магазин Альтмана буквально за несколько часов до праздничного торжества, не было ничего удивительного. В самом деле, зачем зря, чуть ли не задаром расходовать бензин, когда то же самое можно сделать с большой выгодой для себя?
Внезапно Дэвид подумал, что идет слишком быстро для человека, который никуда не спешит и которого никто не ждет. И тут же понял, что ему просто хотелось убежать подальше от Уолтера Кенделла.
В заключение своего рассказа об Эжене Леоне Кенделл сообщил Сполдингу, что сопровождать ученого в Буэнос-Айрес будет пара громил. До завершения операции этому отшельнику с сожженной глоткой не следует давать ни капли вина, на крайний же случай у санитара всегда будут под рукой соответствующие пилюли, способные поддерживать их подопечного в состоянии, близком к нормальному. Лишенный напитков, Эжен Леон может часами заниматься решением наисложнейших проблем. Что и понятно: никаких больше дел у него ведь и нет, – он не ощущает потребности даже в обычной беседе, вспомнилось Дэвиду. Сполдинг отказался от предложения Кенделла перекусить вместе, сославшись на то, что должен еще навестить близких друзей: как-никак он не виделся с ними свыше трех лет. Времени, однако, у него в обрез: 2 января ему уже предстоит заступить на рабочее место.
В действительности же Сполдингу хотелось поскорее избавиться от этого человека. И не только потому, что тот вызывал у него чувство неприязни. Имелась еще одна причина, по второй он спешил расстаться с Кенделлом: ему не терпелось вплотную заняться Лэсли Дженнер-Хоуквуд.
Дэвид не знал, с чего начать, начинать же нужно было немедля. Впереди у него не больше недели. И за такое вот короткое время следовало выяснить наконец, что же таилось за событиями той полной загадок ночи двое суток назад. Единственное, что не вызывало сомнения, так это то, что он должен был прежде всего повидаться с вдовой по имени Боннер.
Возможно, в сложившейся ситуации ему сумел бы оказать какую-то помощь старый друг их семьи Аарон Мендель.
Он достал долларовую бумажку, подошел к швейцару в магазине Альтмана и через минуту уже сидел в такси.
Болтливый шофер, имевший на все свою точку зрения, повез его вверх по улице. Водитель раздражал Дэвида. Ему хотелось сосредоточиться, но нескончаемая болтовня таксиста отвлекала его. Однако вскоре он уже благодарил в душе этого человека за столь неуемную страсть к краснобайству.
– Я решил заработать под праздник. Сейчас всюду толпы. Особенно в таких местах, как Плаза. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Военные, получив редкую возможность развлечься, не скупятся на чаевые. Но жена не разрешила. Она говорит: посиди с нами дома, выпей немного вина и помолись Богу, чтобы в наступающем году он не оставил своей милостью нашего сына. И все же я не с пустыми руками возвращаюсь к себе. Если с чем-то и было все в порядке сегодня, так это с чаевыми, скажу вам откровенно. Не зря потрудился! Лучшего нечего и желать, черт возьми!
Разглагольствования водителя напомнили Дэвиду о том, о чем он забыл. А вернее, не думал. Не думал же в силу того, что был равнодушен к праздничной суете, поскольку она не имела к нему ни малейшего отношения. Или – он к ней. И только сейчас до него дошло, что он уже не где-нибудь, а в Нью-Йорке. И к тому же в канун Нового года. А это значит, что десятки городских залов и бесчисленное множество ресторанов и прочих того же ранга заведений начнут через пару-другую часов принимать публику, решившую провести здесь новогоднюю ночь в шумной, многолюдной компании, потанцевать, сколь душе угодно, или принять участие в благотворительных акциях и различных, вызванных к жизни войной мероприятиях.
В одном из этих мест появится, несомненно, и миссис Боннер, вдова Пола Боннера, павшего смертью храбрых четыре месяца тому назад. Она немало уже погоревала, получив известие о его гибели. И подруги ее – такие же, как Лэсли Дженнер, но только, конечно, не Лэсли, – наверняка убедили ее, что пора бы и снять наконец траур, – хотя бы по случаю праздника. Подобное – в порядке вещей у проживающих в Манхэттене представителей высшего света. И не противоречит здравому смыслу: учитывая все обстоятельства, следует признать, что миссис Боннер поступила бы вполне разумно, если бы последовала советам подруг.
Узнать, куда она пошла, нетрудно. Если он найдет миссис Боннер, то разыщет и остальных... Главное – начать с чего-то.
Он расплатился с шофером и вошел в вестибюль отеля «Монтгомери».
– О, мистер Сполдинг! – Голос старого портье эхом разнесся по мраморному холлу. – Здесь записка для вас.
Дэвид подошел к портье и, поблагодарив его, развернул листок. В записке значилось: «Звонил мистер Фэрфакс. Как только мистер Сполдинг вернется, пусть позвонит».
Это Пейс. Хочет связаться с ним.
