– Выходит, пока что такого графика у вас нет?
– Да, нет. И не будет, пока я не увижусь с Райнеманом. Штольц глубоко вздохнул.
– Мне правильно говорили, что вы – человек исключительно педантичный. Я устрою вам встречу с Райнеманом... Вы отправитесь к нему после наступления темноты. По пути смените машину. Встреча произойдет у него дома. Он не может допустить, чтобы кто-то видел вас вместе... Надеюсь, вас не пугают подобные меры предосторожности?
– Ничуть. Пока в Вашингтоне не получат от меня шифровок, о переводе денег в Швейцарию не может быть и речи. И посему, полагаю я, герр Райнеман окажется гостеприимным хозяином.
– Не сомневаюсь в этом... Итак, мы договорились обо всем. Я свяжусь с вами этим же вечером. Вы будете у себя дома?
– Думаю, да. В противном же случае я сообщу о своем местонахождении телефонистке в нашем посольстве.
– Denn auf Wiedersehen mein Herr
[53]
. – Штольц поднялся со стула и вежливо поклонился. – Heute Abend
[54]
.
– Heute Abend, – ответил Сполдинг. Немец откинул занавеску и вышел из кабинета. Дэвид обратил внимание на то, что Штольц оставил сигареты на столе. Что это: небольшой подарок или мелкое оскорбление? Достав из пачки сигарету, он поймал себя на том, что перед тем, как поднести к ней огонь, прикусил конец, – совсем как Кенделл. И, ощутив раздражение, сломал с брезгливым чувством сигарету и швырнул ее в пепельницу. Все, что напоминало Сполдингу о бухгалтере, вызвало у него отвращение. Ему не хотелось думать ни о нем, ни о его трусливом бегстве из Буэнос-Айреса.
С него достаточно было и того, над чем действительно стоило поразмыслить.
Генрих Штольц – «третий... или, может, четвертый по значимости» сотрудник немецкого посольства – занимал не столь высокое место, как полагал Дэвид. Нацист не лгал – он действительно не знал, что агенты гестапо в Буэнос-Айресе. Не знал, потому что ему об этом не сообщили.
Разве это не ирония судьбы, подумал Сполдинг, что он и Эрих Райнеман, несмотря ни на что, будут действовать заодно? До тех пор, конечно, пока он не убьет Райнемана?
* * *
Генрих Штольц, сидя у себя за столом, поднял трубку телефона.
– Соедините меня с господином Райнеманом, в Лухане, – произнес он на безукоризненно чистом, классическом немецком языке. – Господин Райнеман?.. Это Генрих Штольц... Да, да, все прошло гладко. Кенделл говорил правду. Сполдинг ничего не знает о «Кенинге» и алмазах. Ему сообщили только о чертежах. Имеет отношение лишь к тому, что касается перевода денег. Он не главный в этой игре, но нам нужен код. Чтобы отдать американским патрульным судам приказ выйти в открытое море. Если нам удастся сделать это, траулер спокойно покинет гавань... Представьте себе, все, о чем печется Сполдинг, – это чтоб его не обманули!
Глава 28
Он подумал, увидев ее, что ошибся... Впрочем, нет, он не мог так подумать, рассудил он затем. Не мог, поскольку был не в состоянии соображать что-либо. Он лишился на время рассудка.
Настолько он был поражен. Лэсли Хоуквуд!
Он увидел из окна такси, как она, стоя по ту сторону от фонтана на Плаца-де-Майо, разговаривает с каким-то мужчиной. Автомобиль, в котором ехал Сполдинг, двигался по огромной, запруженной транспортом площадке на самой малой скорости. Дэвид попросил шофера проехать чуть дальше и остановиться. Потом расплатился и вышел. Находясь в непосредственной близости от Лэсли и ее собеседника, он отчетливо видел проглядывавшие сквозь струи фонтана их силуэты.
Мужчина, передав девушке какой-то пакет, отвесил поклон, как принято это в Европе, и, подняв руку, подзывая такси, зашагал в сторону мостовой. Ждать ему не пришлось. Машина, в которую он уселся, резко рванула с места и тут же исчезла в общем потоке автотранспортных средств.
Лэсли направилась к пешеходному переходу и, подойдя к нему, остановилась, ожидая зеленого сигнала светофора.
Дэвид осторожно обошел вокруг фонтана и оказался у обочины, когда зажегся зеленый свет.
Не обращая внимания ни на возмущенные возгласы водителей, ни на подаваемые ими предупредительные сигналы, он уверенно прокладывал себе путь между застывшими на месте автомобилями чуть левее пешеходного перехода, чтобы она не заметила его ненароком, если вдруг обернется случайно. Так как он находился от нее ярдах в пятидесяти, если не больше, то мог быть уверен, что не попадется ей на глаза.
С бульвара Лэсли свернула в сторону улицы Девятого Июля. Сполдинг, скрываясь в толпе, ускорил шаг, чтобы не упустить ее из виду. Несколько раз она в раздумье останавливалась у витрин магазинов. И дважды, судя по ее виду, боролась с собой, не зная, заглянуть туда или нет.
Как это похоже на нее. Лэсли никогда не могла отказать себе в обновке.
Однако на этот раз она преодолела искушение. Взглянув на часы, Лэсли пошла неторопливо в направлении северных кварталов. Время от времени она поглядывала на указатели улиц, чтобы проверить, не сбилась ли с пути. Было ясно: Лэсли Хоуквуд впервые в Буэнос-Айресе. На углу Корриентес она остановилась у театральной афиши. Сполдинг знал, что американское посольство находится в двух кварталах отсюда, между Авенида-Супаха и Авенида-Эсмеральда. И, не теряя времени понапрасну, направился прямо к Лэсли.
Увидев Сполдинга, она вздрогнула, кровь отлила от ее лица.
– Выбирай, Лэсли, – сказал Дэвид, подойдя к ней вплотную. – Посольство здесь, рядом. Это территория Соединенных Штатов. И ты можешь прямо сейчас быть арестована если и не за шпионаж, то за угрозу национальной безопасности страны. Но у тебя есть выход: поехать со мной... И ответить на все мои вопросы. Сама решай, как поступить.
Такси доставило их в аэропорт. Обратившись в имевшийся при нем прокатный пункт, Сполдинг взял машину на имя Дональда Сканлана, инспектора рудников. Удостоверение с этим именем он всегда носил с собой на тот случай, если ему придется вдруг повстречаться с людьми типа того же Генриха Штольца.
Он крепко держал Лэсли за руку, чтобы она не надеялась ускользнуть от него. Она была его пленницей, и он не собирался ее упускать.
Весь путь до аэропорта Лэсли молчала, стараясь избегать его взгляда.
Только раз спросила испуганно:
– Куда мы едем? Он коротко бросил:
– За город.
Сполдинг вел машину вдоль реки, прямо на север, где раскинулись предместья Буэнос-Айреса и высились горы, у подножия которых и расположилась столица Аргентины. Через несколько миль, уже в провинции Санта-Фе, Рио-Лухан поворачивала на запад. И он, спустившись вниз по покатому склону, продолжил путь по автомагистрали, идущей параллельно берегу. Это был район, где селились аргентинские толстосумы. По реке скользили яхты под разноцветными парусами, лавируя между зелеными островками, напоминающими пышные сады. Прибрежную зону, где разместились роскошные виллы, соединяли с шоссе частные дороги. Прелестный уголок: куда ни глянешь, всюду красота. Слева Дэвид заметил грунтовую порогу, уходящую к холмам, и свернул на нее. Через милю проселок кончился.
