– Никто не говорит, что Керк чист, словно свежевыпавший снег, – продолжал Дракер. – Просто он не такой грязный, как другие. К тому же в движение пришли многие силы.
– Удвойте ваши усилия, и вы получите вдвое больше удовольствия, – с отвращением пробормотал Гаррисон.
Ему можно было не пояснять, что Керк не только возглавлял следственную комиссию Сената, но и руководил независимым комитетом. Своими гневными выступлениями, обличающими злоупотребления и махинации в недрах разведывательного сообщества Соединенных Штатов, а также коммерческих структур и неправительственных организаций, с которыми оно имело дело, он взбудоражил общественное мнение. Работа комиссии получила такой поступательный импульс, что остановить ее было уже нельзя. В разведывательных ведомствах главным вопросом стало выживание в долгосрочном плане. Все сотрудники демонстрировали в последнее время образцовое поведение… или поспешно стирали свидетельства своих прошлых ошибок.
– Ни за что на свете я не поставлю свою подпись ни на одном документе, который не должен попасть в руки Керку, – пробормотал Дракер. – Тут все ясно. – Он снова бросил взгляд на личное дело Рут Роббинс, затем посмотрел на рябое, в красных пятнах лицо Уилла Гаррисона. Последовала долгая пауза. – Даю добро на «изъятие». Операция с особым допуском. И больше ничего.
– Если группа «изъятия» потерпит неудачу, я сам схвачу сукиного сына за шкирку, – угрюмо поклялся Гаррисон. На карту была поставлена его профессиональная честь. Он слегка приподнял подбородок, истолковав молчание Дракера как согласие. – Твои руки, Гарет, останутся чистыми. Я отвечаю за эту ошибку. Если понадобится, я исправлю ее любой ценой.
Исследовательский треугольник, штат Северная Каролина
– Послушай, Поль, можно тебя на минутку? – спросил мужчина с ухоженной черной бородкой.
Поль Банкрофт подошел к подковообразному столу.
– Конечно. В чем дело?
– Мисс Банкрофт…
– Ее проводят до дверей гостиницы.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – продолжал бородач Джордж Коллингвуд.
Как правило, ученый относился к прямой критике очень терпимо. Однако в данном случае речь шла о родственнице. А когда дело доходит до родственных отношений, нужно быть крайне осторожным – даже с Полем Банкрофтом.
– В самое ближайшее время мы все узнаем наверняка, – ответил седовласый философ. – Не надо торопить… процесс акклиматизации. Необходимо двигаться постепенно, шаг за шагом. Как это было и с тобой.
– Из твоих слов следует, речь идет о «промывке мозгов».
– Во имя торжества разума. Разве найдется такой человек, чей мозг не помешает немного прочистить?
– И тебя нисколько не беспокоят все эти наклонности в духе Нэнси Дрю?
[52]
– Напротив. У Андреа возникли подозрения, и она воспользовалась возможностью их проверить. Теперь она уже может действовать. Идти дальше, оставив все позади. Это будет хорошим первым шагом на пути к посвящению.
– Посвящению в культ торжества разума. – Коллингвуд произнес эти слова, смакуя. – Что ж, тебе виднее. Просто, на мой взгляд, комиссия Керка нависла над нами грозовой тучей, и всего лишь одного зернышка кристаллизации может оказаться достаточно, чтобы на нас обрушился град. – Он бросил взгляд на досье на сенатора от штата Индиана, которое изучал его коллега.
– Я все понимаю, – невозмутимо промолвил Поль Банкрофт. – И я признаю́, что могу ошибаться в отношении Андреа. Но все же я полон оптимизма.
– Будем надеяться, что оптимизм твой оправдан. – Лицо Коллингвуда исказилось в мимолетной блеклой улыбке.
Угловатая женщина с торчащими дыбом черными волосами нажала на консоли несколько клавиш, и с негромким гулом с нижнего уровня поднялась узкая металлическая коробка, занявшая место рядом с такими же. Женщину звали Джина Трейси, и она была самым младшим сотрудником группы «Тета». Джина положила руку на стеклянную панель в углублении и дождалась, когда идентификационный сканер проверит папиллярный узор ее ладони. Только после этого сбоку открылась крышка, и Джина достала из коробки несколько папок. Эти документы были отпечатаны на бумаге, мгновенно чернеющей под воздействием самого незначительного ультрафиолетового излучения, даже в количестве, испускаемом обычными лампами дневного света. Освещение в штаб-квартире отряда «Тета» пропускалось через тщательно подобранные светофильтры, отсекавшие все электромагнитное излучение с длиной волны меньше, чем у синего цвета. В том случае, если внутренние документы будут выкрадены, они сразу же станут бесполезными, подобно засвеченной негативной фотопленке.
– Мы уже отправили команду в Ла-Пас, – сказала Джина, протягивая папку с материалами о приобретении земельных участков. – Как выяснилось, там орудует один лжеобщественный активист, который устраивает забастовки и всячески тормозит работы. Нам удалось установить, что на самом деле он куплен местным представительством одного французского конгломерата.
– В этом нет ничего удивительного, – кивнув, сказал Поль Банкрофт.
– Мы намереваемся сжечь его дотла – распространить копии его финансовых операций, обнародовать суммы, переведенные на его банковский счет. Все это было проделано невероятно грубо. Его фамилия значится на всех документах. Негодяй будет немедленно дискредитирован. – Джина улыбнулась. – Так тебе и надо, козел. МБМКЛ.
[53]
– Замечательно, – одобрительно промолвил Банкрофт.
– Вопрос списания долгов африканских стран оказался более сложным, потому что с чиновниками Европейского Союза хлопот не оберешься. Однако нам удалось выйти на одного бельгийского политика, предпочитающего держаться в тени. Он занимает место в самом низу иерархической пирамиды, но, судя по всему, пользуется неограниченным влиянием на самую верхушку. Умный, целеустремленный, трудолюбивый, он завоевал полное доверие своего руководства. И именно этот бельгиец яростно выступает против любой формы списания долгов странам третьего мира. По идеологическим принципам. У Бергесса есть досье на него. – Джина кивнула на своего соседа – мужчину с резкими чертами лица и очень светлыми, практически бесцветными волосами.
Его звали Джон Бергесс, и перед тем, как прийти в «Тету», он проработал десять лет в частной охранной фирме «Кролл эссошиэйтс» главой аналитического отдела.
– Дело не только в идеологии, – заговорил Бергесс. – Этот бельгиец – холостяк. Детей у него нет. В живых один родственник, страдающий болезнью Альцгеймера. Мы просчитали различные модели. Вывод: необходимо избавить этого человека от страданий – точнее, избавить от его страданий других.
– С этим никаких разногласий? – спросил Банкрофт.
