Белнэп покачал головой.
– Боюсь, тут ты немного поторопилась. Ты видела кое-кого из этих ребят в деле, и это повергло тебя в ужас.
– Совершенно верно, черт побери, – резко подтвердила Андреа.
– Так вот, факт остается фактом: я сам один из них. Просто сейчас я оказался по ту сторону баррикад.
– Но…
– Тебе лучше узнать всю правду о том, кто я такой. Я занимался тем же самым, чем занимаются они. Я мог быть одним из них.
– Из чего напрашивается очевидный вопрос. Раз твои собственные товарищи тебе не доверяют, почему, черт возьми, я должна тебе верить?
– Я не говорил, что они мне не доверяют. – Взгляд его темно-серых глаз стал чуть ли не простодушным. – Их задача заключалась в том, чтобы скрутить меня и посадить в клетку. Из этого вовсе не следует, что они решили, будто мне нельзя доверять. Наоборот, с их точки зрения, быть может, все объяснялось как раз тем, что мне оказали чересчур большое доверие. Решения принимают не они. И лично против них я ничего не имею. Как я уже сказал, я сам был одним из них. Единственная разница заключается в том, что я, вероятно, выследил бы объект в одиночку. Возможно, и задержал бы в одиночку. И сделал бы все как нужно.
– Выследил бы?
– Именно этим я и занимаюсь, Андреа. Разыскиваю людей. Как правило, тех, кто не хочет, чтобы их нашли.
– И получается это у тебя хорошо?
– Вероятно, в этом деле я лучший, – сказал Белнэп. В его словах не было ни тени хвастовства. Таким же тоном он назвал бы свой рост или дату рождения.
– Твои коллеги разделяют такую оценку?
Он кивнул.
– Меня прозвали Ищейкой. Как я уже говорил, именно этим я занимаюсь.
Волна дешевых духов объявила о появлении официантки. Клубнично-красные волосы, стройная, если не считать груди, торчащей спелыми дынями; форменная блузка расстегнута до третьей пуговицы.
– Что будете заказывать? – спросила официантка у Белнэпа.
– Бенни на месте?
– Ага.
– Попросите его приготовить ту штуковину, которую он делает из французского батона, набитого ломбардским сливочным сыром, – попросил Белнэп.
– О, это просто фантастика! – восторженно взвизгнула официантка. – Я тоже пробовала. Обязательно попрошу, да?
– Попросите, – подмигнул ей Белнэп. – Две порции.
Затем он понизил голос. Андреа смогла разобрать только то, что речь шла про какого-то типа, с которым ему не хотелось встречаться, и он просил официантку об одолжении.
– Буду смотреть в оба, – тоже вполголоса пообещала та, заговорщически подмигнув. В уголке ее губ сахарной розочкой на торте мелькнул кораллово-красный язычок.
– У тебя просто дар заводить друзей, – заметила Андреа, с удивлением поймав себя на том, что в ее голосе прозвучало раздражение. Не может же она его ревновать, ведь так?
– Времени у нас мало, – сказал Белнэп.
Казалось, его взгляд задержался на удаляющейся официантке, однако когда он повернулся к Андреа, выражение его лица было совершенно серьезным. Она испытала разочарование, сама не зная почему. Андреа тихим голосом изложила все то, что произошло с ней вчера. Мускулистый оперативник слушал ее с непроницаемым лицом. Лишь когда она рассказала ему про телефонный звонок в Дубай, он поднял бровь.
– Итак, как ты можешь это объяснить? – спросила Андреа. – Чем ты докажешь, что ты не мешок с дерьмом?
– Несомненно, речь идет о переадресовке вызова. Если у них есть доступ к компьютерам цифровой системы с интегрированным обслуживанием, это заняло бы чуть больше тридцати секунд. Сколько времени прошло от того, как ты набрала номер телефона, до того, как связь была установлена?
– Больше полуминуты, – признала Андреа. – Господи, я не знаю, что думать. На самом деле у меня нет никаких оснований верить тебе.
– Однако я говорю правду.
– Мне приходится полагаться на твое слово. – Андреа уставилась в чашку с кофе так, словно в мутном напитке скрывалась какая-то тайна. – А то, что Поль Банкрофт рассказал о моей матери, – такое вполне возможно. С рациональной точки зрения, это объяснение гораздо убедительнее прочих альтернатив. И я никак не могу отделаться от мысли, что он сказал мне правду, а я лишь воюю с обломками своего собственного воображения. Я даже не могу сказать, чтó я делаю здесь, с тобой.
Белнэп кивнул.
– Тебя не должно здесь быть. С рациональной точки зрения.
– То есть ты полностью со мной согласен.
– Тебе предоставили убедительные, основательные, хорошо составленные объяснения. Почему бы тебе не поверить им? Поверить всему тому, что тебе сказали, и жить долго и счастливо? Купить роскошную квартиру в Нью-Йорке, о которой ты говорила. Сейчас ты должна была бы разговаривать с дизайнером и выбирать мебель и обои. А вместо этого ты разговариваешь со мной. – Белнэп подался вперед. – Как ты думаешь почему?
Андреа почувствовала, как щиплет ее лицо. Во рту у нее пересохло.
– Потому, – уверенным тоном продолжал Белнэп, – что ты не поверила Полю Банкрофту.
Андреа взяла стакан воды, собираясь отпить глоток. На стол она поставила уже совершенно пустой стакан.
– У нас с тобой есть кое-что общее. Интуитивный нюх на то, что все обстоит благополучно лишь внешне. Тебе предоставили веское, пространное объяснение. Но ты от него почему-то не в восторге. Ты сама не можешь определить, что же здесь не так. Ты лишь уверена, что что-то определенно не так.
– Пожалуйста, не делай вид, будто ты меня прекрасно знаешь.
– Я просто говорю о том, что вижу. Истина нередко не поддается рациональному объяснению. Тебе самой это хорошо известно. Тебе попытались предоставить логическое объяснение тому, что подсознательно тебя мучит. Однако это объяснение тебя до конца не убедило. Потому что в противном случае ты бы не сидела здесь, попивая худший кофе на всем Нижнем Манхэттене.
– Возможно, ты прав, – дрогнувшим голосом подтвердила Андреа. – А может быть, мною просто движет чувство признательности.
– Ты сама понимаешь, что это не так. Начнем с того, что, если бы ты не связалась со мной, тебя вообще не пришлось бы спасать.
Андреа пытливо всмотрелась Белнэпу в лицо, пытаясь представить себе, какое впечатление сложилось бы у нее о нем, если бы они впервые встретились. Она увидела бы мужчину, по-грубому красивого, рослого, широкоплечего и – да, внушающего страх. Его плотные, упругие мышцы были накачаны не в фитнес-центре; эти мышцы предназначались для работы, а не для показа. И было в нем кое-что еще: подчиненный силе воли контроль над собой, который этот человек при желании мог отбросить. Жестокий зверь? Да, в определенном смысле. Но не только. От самой личности Белнэпа веяло какой-то внутренней силой.
