Брайсон поймал взгляд пьяницы в зеркале над умывальником и сказал:
– Привет, приятель. Слышь, я тебя хочу попросить кой о чем.
Водитель старой машины с подозрением глянул на Брайсона и в течение нескольких секунд молчал, намыливая руки. Потом, не поднимая глаз на собеседника, неприязненным тоном поинтересовался:
– И чего тебе надо?
– Может, тебе это покажется странным, но я бы тебя попросил выглянуть наружу и посмотреть, не сшивается ли где-нибудь поблизости моя жена. Сдается мне, что она меня преследует.
– Извини, приятель, но я малость спешу. – Пьяница стряхнул капельки воды с рук и осмотрелся в поисках рулона бумажных полотенец.
– Понимаешь, у меня положение – хуже не придумаешь, – настаивал Брайсон. – Я не стал бы тебя просить сделать это задаром – я возмещу тебе задержку.
Он вытащил из кармана пачку денег и отсчитал пару двадцатидолларовых банкнот. «Не стоит предлагать слишком много, иначе это будет выглядеть подозрительно».
– Просто выгляни наружу на секундочку и скажи мне, не видать ли ее где-нибудь поблизости.
– У, зараза, у них тут нету полотенец. А я терпеть не могу эти сушилки с горячим воздухом. – Водитель снова помахал в воздухе кистями рук, а потом взял протянутые Брайсоном банкноты. – Если ты задумал какую-то подставу, мужик, то тебе же будет хуже, обещаю.
– Все в порядке, приятель. Я не вру, ей-богу.
– Как она выглядит?
– Темноволосая, тридцать лет с небольшим, в красной блузке и коричневой юбке. Такая смазливая с виду. Уж ты ее сразу разглядишь.
– А если ее там нет, то деньги останутся у меня?
– Ну да, естественно. На самом деле, приятель, я очень надеюсь, что ее там нет. – Несколько секунд Брайсон помолчал, как бы раздумывая. – Когда вернешься, я дам тебе еще столько же.
– Ну ладно, мужик, не знаю, что ты затеваешь, но я посмотрю, – сказал пьяница и вышел из туалета. Пройдя мимо торговых автоматов, он выглянул наружу. Елена стояла около входа в здание. Она вела себя именно так, как попросил ее Брайсон, – оглядывалась по сторонам, сложив руки на груди, и лицо ее выражало высшую степень негодования.
Минуту спустя водитель «Эльдорадо» вернулся в туалет.
– Ага, я ее там видел. Этакая симпатичная цыпочка.
– У, дерьмо! – выругался Брайсон, передавая пьянице еще две двадцатки. – Как бы мне избавиться от этой сучки? Просто уже не знаешь, куда деваться!
Он снова вытащил пачку денег и на сей раз начал отсчитывать стодолларовые банкноты. Отслюнив двадцать штук, Ник развернул их веером.
– Она гоняется за мной по всей стране! У меня из-за нее не жизнь, а сплошной кошмар!
Пьяница жадно уставился на банкноты, потом с недоверием спросил:
– И что теперь? Я не собираюсь делать ничего незаконного – не хочу влипать в неприятности.
– Ну конечно, нет. Не пойми меня неправильно. Я не имел в виду ничего такого.
В туалет зашел еще один человек. Прежде чем подойти к писсуару, он настороженно глянул на двоих собеседников. Брайсон молча ждал, пока лишний свидетель не выйдет. Потом спросил:
– Ты ездишь на том старом «Эльдорадо»?
– Да, на этой рухляди. А чего тебе за дело до моей машины?
– Продай мне ее, а? Я дам тебе за нее две тысячи баксов.
– Не, мужик, я за нее заплатил двадцать пять сотен, там стоят новые амортизаторы.
– Ну ладно, пусть будет три тысячи. – Брайсон протянул ему ключи от «Бьюика». – Пока можешь поездить на моей тачке.
– Надеюсь, она не краденая?
– За это можешь не беспокоиться.
– Эй, она же из проката! – с подозрением произнес пьяница, рассмотрев брелок на ключах.
– Ну да, я же не полный идиот. Я отдаю ее тебе просто для того, чтобы ты мог куда-нибудь на ней выбраться отсюда. Какие-то колеса тебе нужны, верно? За нее полностью заплачено, так что ты можешь оставить ее где угодно, я об этом позабочусь.
Пьяница раздумывал примерно с минуту.
– Только потом не возвращайся ко мне и не втирай, что ты, дескать, купил у меня кучу ржавого металлолома, и все такое прочее. Я тебе об этом сразу сказал. У нее пробег уже в сто семьдесят пять тысяч миль.
– Не волнуйся. Я тебя не знаю, даже не знаю, как тебя зовут. Мы больше никогда не встретимся. Все, чего мне надо, – это избавиться от своей настырной жены. Оно того стоит.
– Ты считаешь, что это стоит тридцати пяти сотен?
– Ну да, конечно, – с притворным раздражением заверил его Брайсон.
– У меня в машине осталось барахло.
– Так забери его и возвращайся сюда.
Пьяница направился на стоянку, вытащил из багажника спортивную сумку защитно-зеленого цвета и натолкал в нее какого-то старого тряпья, бутылок, газет и книжек, бросил туда же плеер со сломанными наушниками, а потом вернулся в мужской туалет.
– Даю еще сотню за твой берет и куртку. – Брайсон снял свой дорогой синий блейзер и протянул его алкашу. – Бери мой пиджак. Ты явно выиграешь от такого обмена. И вдобавок ты продал свой автомобиль втрое дороже, чем он стоил.
– Это хорошая машина, мужик, – угрюмо возразил водила.
Брайсон вручил ему стодолларовую купюру, потом еще одну.
– Подожди здесь, пока я не уеду, а потом уже выходи отсюда, ладно?
Пьяница дернул плечом:
– Как хочешь.
Брайсон взял ключи от «Эльдорадо» и пожал руку бывшему хозяину своей «новой» машины.
Пьяница стоял у окна торгового зала и следил, как его потрепанный старый «Эльдорадо» медленно выезжает со стоянки. Машина остановилась, и ее бывший водитель с несказанным изумлением увидел, что красивая брюнетка в красной блузке подбежала к «Эльдорадо» и запрыгнула внутрь. Автомобиль сорвался с места и помчался прочь.
«Таких дураков, как дураки из пригорода, еще поискать надо, – думал пьяница, недоверчиво мотая головой. – Вот дерьмо!»
* * *
Вертолет марки «Белл-300» завис прямо над мотелем.
– Мы получили положительную идентификацию изображения, – сказал наблюдатель в микрофон, прикрепленный к наушникам. Он занимал переднее пассажирское сиденье и рассматривал местность в бинокль. Как раз сейчас наблюдатель видел, как мужчина в синем блейзере садится в «Бьюик» последней модели.
– Принято, – ответил голос в наушниках. – Мы переключаем картинку на спутник, так что сообщите мне номер «Бьюика».
Наблюдатель подстроил бинокль так, что отчетливо мог видеть передний номер «Бьюика», а затем продиктовал цифры в микрофон.
– О господи, вы видите, как этот тип ведет свою тачку? Должно быть, он принял не меньше двух рюмок. Неудивительно, что он торчал здесь так долго!
