– Нет! – крикнул Никколо.
– Твой брат...
– Мой брат ничего не знает. Я не знаю, что он вам сказал, но он ничего не знает! Вы же знаете, как это делается! Нас просто наняли и заплатили наличными!
– Язык! – прикрикнул Брайсон.
– Che... язык?
– Группа, с которой вы работали. На каком языке они говорили друг с другом?
Взгляд Никколо сделался безумным.
– На разных языках!
– Командир группы!
– По-русски! – с отчаянием выкрикнул Никколо. – Он русский!
– КГБ, ГРУ?
– Да откуда мне знать?
– Ты знаешь лица! – прикрикнул, словно сплюнул, Брайсон и, повысив голос, позвал: – Лейла!
Лейла, уразумев игру, которую вел Брайсон, приблизилась.
– Мне воспользоваться глушителем? – будничным тоном поинтересовалась она.
– Нет! – крикнул Никколо. – Я расскажу все, что вы хотите!
– Я даю ему еще шестьдесят секунд, – сказал Брайтон. – Потом, если я так и не услышу того, что желаю услышать, стреляй – и кстати, насчет глушителя ты хорошо придумала.
Потом, повернувшись к Никколо, он добавил:
– Они наняли тебя для того, чтобы прикончить меня, потому что мы знакомы и ты знаешь меня в лицо. Никколо кивнул и зажмурился.
– Но они знали, что ты когда-то работал вместе со мной, и они не могли просто подрядить тебя на это убийство, не состряпав какой-нибудь правдоподобной истории. Хотя для вас двоих понятие верности почти ничего не значит, даже вам нужно было что-то сказать. И потому они сказали тебе, что я – продажная шкура, предатель. Верно?
– Да.
– Так кого и что я предал?
– Они просто сказали, что ты продал имена агентов и что нас и всех, кто когда-либо работал с тобой, теперь опознают, разоблачат и казнят.
– Кто вас казнит?
– Вражеские спецслужбы... Я не знаю, они не сказали!
– Но ты им все-таки поверил.
– А почему я не должен был им верить?
– За мою голову назначили премию или расценки были обычные?
– Премию.
– Сколько?
– Два миллиона.
– Лир или долларов?
– Долларов! Два миллиона долларов.
– Я польщен. Вы с братом могли бы уйти в отставку, отправиться в родные горы и в свое удовольствие охотиться на cinghiale. Но тут одна проблема: если предложить премию группе, ее эффективность и взаимодействие падает – каждый хочет добиться успеха самостоятельно и заполучить все. Скверная стратегия, самоубийственная. Группой командовал бородач?
– Да.
– Это он говорил по-русски?
– Да.
– Ты знаешь его имя?
– Точно – нет. Я слыхал, как кто-то назвал его Милюковым. Но я помню его лицо. Он такой же, как я, как мы, – тоже работает по заданию.
– Наемник-одиночка?
– Поговаривали, что он работает на... какого-то богача, русского магната. На одну из тех тайных сил, которые стоят за спиной Кремля. Некий очень богатый человек, владелец концерна. Хотя он вроде бы тайно бежал из России.
– Пришников.
В глазах итальянца промелькнула тень узнавания. Он явно уже слышал это имя.
– Возможно.
Пришников. Анатолий Пришников. Основатель и председатель огромного теневого консорциума «Нортек». Невероятно богатый и могущественный. Действительно сила, стоящая за троном. Сердце Брайсона лихорадочно заколотилось. Но зачем Анатолию Пришникову посылать кого-то уничтожать Брайсона?
Почему?
Напрашивалось единственное логичное объяснение: либо Пришников находится под контролем Директората, либо сам его контролирует. Церэушник Данне говорил, что Директорат основала и с самого начала контролировала небольшая группа «гениев из ГРУ», как он их назвал.
«Что, если я скажу вам, что на самом деле Директорат не является организацией, состоящей на службе у правительства Соединенных Штатов? – спросил тогда Данне. – И никогда ею не являлся... Все это было тщательно разработанной хитростью, понимаете?.. Операция по проникновению прямо в душу врагу – нам в душу».
А потом, после окончания «холодной войны», когда советские разведслужбы переживали упадок, контроль над Директоратом перешел в другие руки – так он сказал. Число агентов начали ограничивать.
Его тогда подставили, а потом выставили.
А Елена? Она исчезла – что это означает? Она добровольно и обдуманно решила расстаться с ним? Неужели разгадка именно в этом? Или хозяева по каким-то своим причинам решили их разлучить? Потому что он и она что-то знали и вместе могли бы что-то совершить?
"...Но сейчас у нас появились основания думать, что эта организация возобновила деятельность, – сказал Данне. – Похоже, ваше прежнее начальство по каким-то причинам снова собирает силы... Можно сказать, что они вознамерились усилить всеобщую нестабильность... Похоже, они пытаются обзавестись запасом оружия. Мы подозреваем, что они намереваются устроить какую-то заварушку на юге Балканского полуострова, хотя их цель – весь мир.
Их окончательная цель – весь мир".
Общие места, неясные заявления, расплывчатые утверждения. Очертания оставались зыбкими и неясными. Брайсон мог работать лишь с фактами, а их у него было слишком мало.
Факт: группа убийц, состоящая из оперативников Директората – неизвестно, кстати, работают ли они на Директорат до сих пор или только работали в прошлом, – пытается разделаться с ним.
Но почему? Работники Калаканиса могли попросту счесть его человеком, сующим нос не в свои дела, агентом проникновения, которого следовало уничтожить. Но убийцы, действующие здесь, в Сантьяго-де-Компостелла, казались слишком хорошо организованными и действовали слишком слаженно, чтобы счесть происходящее всего лишь реакцией на события, разыгравшиеся на борту корабля Калаканиса.
Факт: братьев Санджованни подрядили убить его, причем наем состоялся до его появления на борту «Испанской армады». Наблюдатели Директората решили, что Брайсон представляет для них первостепенную угрозу. Но как и почему?
Факт: руководитель группы убийц состоял на службе у Анатолия Пришникова, невероятно богатого частного лица. Следовательно, Пришников – один из тех, кто контролирует Директорат. Но зачем якобы частному лицу возглавлять тайную разведывательную организацию?
Не следует ли отсюда, что Директорат перешел в частные руки – сделался имуществом нового владельца, сотрудничающего с Анатолием Пришниковым? Не стал ли он частной армией самого могущественного и самого таинственного из русских магнатов?
Но тут Брайсона посетила новая мысль.
