– Мы с уверенностью можем заявить, что Николас всегда демонстрировал отличные результаты в учебе, всегда был в числе лучших учеников, – вставил замечание Теренс Мартин. Он раздал присутствующим листки с кратким резюме. – Выдающиеся умственные и физические данные. Не природная аномалия, но что-то вроде того. Однако ясно, что в юности с ним что-то произошло.
Мартин кивнул Волленштейну, давая ему знак продолжать.
– Приспособляемость – занятное явление, – произнес Волленштейн. – Мы называем это «кодом переключения», когда люди вырастают многоязычными – со способностью без затруднений думать и говорить на разных языках. Но способность принимать и отбрасывать разные системы ценностей уже внушает большее беспокойство. Смена одного кодекса чести на другой. А что, если между приспособляемостью и безнравственностью не существует четкой грани? Мы полагаем, что Брайсон изменился после убийства его родителей – ему тогда было пятнадцать лет. Связь с родительскими ценностями была разорвана, резко, одномоментно. Юношеское бунтарство и незаметное руководство, производимое нашими противниками, превратили Николаса в очень опасного человека. Мы говорим о человеке с тысячью лиц. О человеке, способном долго таить обиду на власти, которые некогда управляли его жизнью. Его отец всю жизнь служил своему народу. Николас же может подсознательно винить правительство Соединенных Штатов в смерти отца. Я никому не пожелал бы иметь врагом такого человека.
Мартин кашлянул.
– К несчастью, мы лишены такой роскоши – выбирать своих врагов.
– А в данном конкретном случае, похоже, он выбрал нас. – Волленштейн помолчал. – Человек, чья необычайная способность к адаптации в чем-то уже граничит с множественной шизофренией. Честно говоря, я всерьез об этом задумывался. Но мы с нашей группой чем дальше, тем больше убеждаемся, что именно множественность – ключ к Николасу Брайсону. Иметь дело с ним – совсем не то, что иметь дело с обычным человеком, обладающим устоявшимися чертами характера и кругом привычек. Считайте его, если хотите, консорциумом из одного человека.
– Это очень важно – чтобы вы осознали то, что говорит Гордон, – сказал Мартин. – Все имеющиеся доказательства заставляют предположить, что Николас Брайсон действительно стал очень опасным человеком. Мы знаем о его причастности к некой организации, именуемой Директоратом. Мы знаем одно из имен, под которыми он действовал, – Кольридж. Мы знаем, что он получил отличную подготовку...
– Я вам уже говорил: Брайсон рассказал мне о Директорате, – оборвал его Ланчестер. – Он сказал, что пытается уничтожить эту организацию.
– Классический образец дезинформации, – заявил Корелли. – Он и есть Директорат. Он разделяет все их цели и намерения.
Теренс Мартин открыл большой конверт из манильской бумаги, достал оттуда несколько фотографий и передал их участникам совещания.
– Некоторые из этих фотографий расплывчатые, некоторые – почетче. Эти снимки сделаны современным спутником-шпионом. Я прошу вас обратить внимание на фотографию под номером 34-12-А.
На этой фотографии был изображен Николас Брайсон. Он находился на борту какого-то корабля-контейнеровоза.
– Спектрографический анализ свидетельствует, что Брайсон держит в руках кварцевый контейнер с так называемой красной ртутью. Это чрезвычайно мощная взрывчатка. С ней любят иметь дело русские. Редкостная дрянь.
– Можете расспросить об этой взрывчатке жителей Барселоны, – заметил Корелли. – Именно она была использована при недавнем взрыве, который там произошел.
– Фотография 34-12-Б не очень четкая, но я думаю, вы можете разглядеть, что на ней изображено, – продолжал Мартин. – Она была сделана скрытой камерой, установленной на вокзале Лилля. Здесь снова изображен Брайсон.
Он продемонстрировал еще одну фотографию – аэроснимок местности, расположенной примерно в десяти милях восточнее Лилля. Перекрученные рельсы, валяющиеся в беспорядке вагоны, полный хаос – как будто ребенок, устав играть, расшвырял прискучившие игрушки.
– И снова данные следствия подтверждают, что для взрыва использовалась красная ртуть. Примерно десяти кубических сантиметров хватило, чтобы пустить поезд под откос.
Мартин предъявил следующую фотографию: Брайсон в Женеве.
– Как вы видите, он находится посреди оживленной улицы, перед Тампль де ла Футери.
– Мы считали, что он держит потайной счет в одном из женевских банков, – сказал Мортон Куллер. – Но он приехал туда не только за этим. А мы узнали об этом лишь несколько часов назад.
– Мы ни о чем не подозревали, пока не узнали о вспышке сибирской язвы в Женеве, – пояснил Мартин. – И началась она именно в том районе Старого города, где мы сфотографировали Брайсона. Вероятно, у него имелись сообщники, но не исключено, что они не были посвящены в истинный смысл происходящего. Дирижирует всем именно Брайсон – в этом нет сомнений.
Ланчестер откинулся на спинку стула. Лицо его осунулось.
– И что вы хотите мне сказать?
– Назовите это как угодно, – заявил Корелли. – А я говорю, что этот человек – воплощенный вирус всемирного террора.
– И чьи же приказы он выполняет?
Взгляд Ланчестера был устремлен куда-то в пространство, но голос звучал твердо.
– А вот это вопрос на триллион долларов, – произнес Эксам с обманчивой вялостью урожденного южанина. – Тут мы с Джоном расходимся во мнениях.
Джон Корелли взглянул на Мартина, словно желая что-то ему подсказать.
– Я нахожусь здесь потому, что адмирал Корелли пригласил меня сюда в качестве советника, – сказал Мартин. – Но я не делаю секрета из моих рекомендаций. Как бы ни был опасен Брайсон, он не может действовать в одиночку. Я предлагаю втайне следовать за ним и посмотреть, куда он нас приведет.
Он улыбнулся, продемонстрировав белоснежные мелкие зубы.
– А потом пустить в ход огнемет.
– Ребята Джона советуют подождать до тех пор, пока мы не узнаем побольше, – с изысканной любезностью отозвался Эксам. Он потянулся через стол и взял фотографию, на которой было изображено крушение поезда «Евростар». – А вот мой ответ.
Внезапно его тон сделался жестким и суровым.
– Медлить дальше чересчур опасно. Прошу прощения но мы не на какой-нибудь чертовой научной выставке. Мы не можем допустить новой бойни лишь ради того, чтобы дать парням из АНБ время дорешать кроссворд. И я думаю, что в этом вопросе мы с президентом занимаем одинаковую позицию.
– Но если предположить, что Брайсон – наша единственная ниточка к сердцу заговора... – начал было Корелли.
Эксам фыркнул.
– Можно подумать, что если вы узнаете седьмое слово по вертикали, то разгадаете десятое слово по диагонали. Пять букв, первая Е... – Он мрачно покачал головой. – Джон, Теренс, я уважаю ваши охотничьи порывы. Но вы вместе с вашими отличными ребятами позабыли одну простую вещь. У нас больше нет времени.
