Ник поднялся по винтовой металлической лесттнице на галерею; здесь все выглядело совсем иначе. На этом этаже главным аттракционом являлись стриптизерши, по большей части платиновые блондинки. Впрочем, некоторые отличались кожей цвета эбенового дерева. Их груди явно были обязаны своими размерами силикону. Стриптизерши танцевали в ярком свете прожекторов, установленных вдоль галереи.
Брайсона остановила хозяйка – в откровенном наряде из полупрозрачной ткани, с сотовым телефоном в руках – и быстро произнесла несколько слов по-русски. Ник ответил без слов, сунув ей несколько двадцатидолларовых купюр, и хозяйка провела его к банкетке из стали и черной кожи.
Едва Брайсон уселся, как официант тут же поставил перед ним несколько тарелок с закуской: маринованный говяжий язык с хреном, блины с черной и красной икрой, заливное с грибами, маринованные овощи, селедку. Хотя Брайсон и был голоден, закуски на вид не показались ему особо аппетитными. На столе возникла бутылка шампанского «Дом Периньон» – «подарок от хозяина», как пояснил официант. Еще несколько минут Брайсон просидел в одиночестве, наблюдая за толпой, потом заметил наконец подтянутую, изящную фигуру Юрия Тарнапольского. Юрий скользнул к столу, разведя руки в преувеличенно радушном приветствии. Тарнапольский появился внезапно, словно возник из воздуха, но Ник уже успел понять, что на самом деле хитрый бывший кагэбэшник просто вошел на галерею через кухню.
– Добро пожаловать в Россию, дорогой Кольридж! – радостно воскликнул Тарнапольский. Брайсон встал, и они обнялись.
Хотя Тарнапольский и выбрал для встречи столь неприятное место, сам он отличался изысканным вкусом и склонностью к дорогим вещам. Бывший агент КГБ был как всегда, одет в английский костюм, сшитый на заказ, и фуляровый галстук. С тех пор, как им с Брайсоном довелось работать вместе, минуло уже семь лет, и хотя теперь Тарнапольскому изрядно перевалило за пятьдесят, его загорелое лицо не было изборождено морщинами. Русский всегда тщательно следил за собой, но вот гладкой кожей, пожалуй, он был обязан услугам какой-то дорогой косметической клиники.
– Ты выглядишь даже моложе, чем раньше, – заметил Брайсон.
– Ну, за деньги можно купить все, что угодно, – отозвался Тарнапольский. Как обычно, в его речи сардонические нотки причудливо переплетались с искренним весельем. Он жестом велел официанту разлить шампанское, а также наполнить рюмки грузинским вином, белым «Цинандали» и красной «Хванчкарой». Как только Тарнапольский поднял бокал, собираясь произнести тост, рядом с их столом возникла стриптизерша. Юрий сунул ей парочку крупных купюр и вежливо подтолкнул женщину к соседнему столику, за которым сидели бизнесмены в темных костюмах.
Они с Брайсоном вместе работали над несколькими особо важными заданиями, которые Тарнапольский всегда считал чрезвычайно прибыльными; последним из таких дел была операция «Вектор». Международная группа инспекторов, невзирая на упорные слухи, не сумела найти доказательств, которые подтверждали бы, что Москва действительно незаконным образом производит биологическое оружие. Сколько раз инспектора ни пытались устроить «сюрприз», без предупреждения нагрянув в лаборатории «Вектора», все было безрезультатно. Их «неожиданные» визиты не были неожиданностью ни для кого. И потому инспектора Директората сообщили Брайсону, что для того, чтобы добыть веские доказательства работы русских над микробиологическими приемами ведения войны, он должен проникнуть в центральную лабораторию «Вектора», находящуюся в Новосибирске. При всей изобретательности Брайсона эта перспектива его пугала. Ему необходима была помощь на месте, и он обрел эту помощь в лице Юрия Тарнапольского. Тарнапольский недавно вышел в отставку и, простившись с КГБ, занялся частной деятельностью – то есть готов был работать на того, кто больше заплатит.
Тарнапольский доказал, что стоит каждой копейки своего непомерного жалованья. Он добыл для Брайсона чертежи лабораторного оборудования и отвлек наружную охрану, организовав сообщение об ограблении резиденции губернатора. Запугав внутреннюю охрану института своим кагэбэшным удостоверением, Тарнапольский провел Брайсона к холодильным камерам с тройной степенью защиты, где Ник сумел отыскать нужные ему ампулы. Затем Тарнапольский устроил вывоз ампул из страны по кружному маршруту, спрятав их на корабле с мороженой бараниной, отплывающем на Кубу. Так Брайсон – и Директорат в его лице – сумел доказать то, что не удалось множеству международных наблюдателей: что «Вектор» – а значит, Россия – причастен к производству биологического оружия. Они получили неопровержимые доказательства в виде семи ампул очень редкого штамма преобразованной для военных целей сибирской язвы.
Тогда Брайсон искренне гордился своим успехом и блестяще проведенной операцией. Тед Уоллер очень хвалил его. Но после сообщения о вспыхнувшей в Женеве эпидемии сибирской язвы – возможно, того самого штамма, который он похитил в Новосибирске, – у Брайсона словно что-то перевернулось внутри. Его просто тошнило от осознания того, как ловко им манипулировали. Можно было не сомневаться, что для теракта в Женеве была использована та самая культура сибирской язвы, которую он украл много лет назад.
Тарнапольский широко улыбнулся.
– Как тебе нравятся наши темнокожие красотки из Камеруна? – поинтересовался он.
– Надеюсь, ты понимаешь, что о моем визите не стоит никому рассказывать? – вопросом на вопрос откликнулся Брайсон и сам едва расслышал свои слова – они тут же утонули в царящем шуме.
Тарнапольский пожал плечами, словно говоря: «Естественно».
– Дорогой друг, у каждого из нас имеются собственные тайны. Как ты можешь догадываться, и у меня в том числе. Но раз уж ты объявился в нашем городе, не будет ли нескромностью предположить, что ты приехал не ради осмотра достопримечательностей, в отличие от прочих членов вашей группы?
Брайсон объяснил суть того деликатного дела, на которое он желал подрядить Тарнапольского. Но стоило лишь Брайсону упомянуть имя Пришникова, как на лице бывшего кагэбешника отразилось искренне беспокойство.
– Кольридж, друг мой, я не из тех людей, которые смотрят дареному коню в зубы. Как тебе известно, мне всегда нравились наши совместные предприятия. – Он окинул Брайсона мрачным взглядом, в котором даже чувствовалось некоторое потрясение. – Но этого человека боятся даже больше, чем премьер-министра. Видишь ли, о нем ходят разные истории... Пойми – это не американский бизнесмен. Даже если тебе и удастся собрать компромат на Пришникова, ты не сделаешь на этом состояния. Куда более вероятно, что ты закончишь свой жизненный путь свежезалитом фундаменте одной из его фабрик. Или появишься в продаже в качестве красящего компонента губной помады – помаду он тоже производит. Знаешь, как называется бандит, который при помощи взяток и вымогательства прибрал к рукам большую часть промышленности страны?
Тарнапольский слабо усмехнулся и сам ответил собственный вопрос:
– Вы его называете президентом.
Брайсон кивнул:
– Сложная задача заслуживает хорошего вознаграждения.
Тарнапольский придвинулся поближе к Брайсону.
