Газета цитировала некоего представителя ватиканского музея, страстно опровергающего выдвинутое предположение. Однако при этом музей отказывался предоставить какие-либо доказательства того, что редкий экспонат по-прежнему находится на месте. Затем следовало короткое, негодующее высказывание старшего хранителя музея, монсиньора Лоренцо Баттальи. Монсиньор Батталья заявил, что в каталогах ватиканского музея числятся сотни тысяч произведений искусства и что, поскольку хранилищ не хватает, совершенно не удивительно, что некоторые предметы в течение какого-то времени не удается отыскать – но это еще не повод считать, что имело место воровство.
Сидя в номере-люксе «Хасслера» и попивая кофе, Брайсон прочел эту заметку с глубоким чувством профессионального удовлетворения. Он не так уж много потребовал от монсиньора Баттальи. В конце концов, опровержения целиком и полностью соответствовали истине. Легендарные нефритовые шахматы эпохи Сун по-прежнему покоились в одном из сотен ватиканских хранилищ; подобно большей части бесчисленных сокровищ Ватикана, они никогда не выставлялись на обозрение. По крайней мере, их не выставляли вот уже свыше сорока лет. Их никто не крал – но любой человек, прочитавший заметку, наверняка будет убежден в обратном.
И Брайсон был уверен, что нужные ему люди непременно эту заметку прочтут.
Он снял трубку и набрал номер одного своего давнего знакомого из Пекина, китайского чиновника Янга Йингчао, ныне занимающего высокий пост в министерстве иностранных дел. С тех пор, как Янг вел дела с Хескет-Хэйвудом, прошло уже лет десять, но китаец сразу же узнал трубный глас Джайлза.
– Мой английский друг! – воскликнул Янг. – Как я счастлив вновь слышать вас после столь долгого перерыва!
– Вы знаете, мне не хотелось бы злоупотреблять нашей дружбой, – отозвался Брайсон. – Но я уверен, что наша последняя сделка... скажем так, пошла на пользу вашей карьере. Конечно же, вы могли бы обойтись и без этого: ваше восхождение по ступеням дипломатической службы производит глубочайшее впечатление.
Джайлзу Хескет-Хэйвуду не нужно было напоминать своему китайскому другу, кто он такой: их познакомили еще в те времена, когда Янг был всего лишь малозаметным культурным атташе при китайском посольстве в Бонне. Вскоре после знакомства Джайлз выполнил свое обещание и раздобыл для Янга чрезвычайно ценную древнюю вещицу, причем запросил куда меньше, чем эта вещь стоила бы на рынке. Это была миниатюрная глиняная статуэтка лошади, относящаяся к эпохе Хань. Янг преподнес ее в дар послу и тем самым, несомненно, очень удачно смазал шестеренки своей карьеры. На протяжении многих лет Хескет-Хэйвуд снабжал своего друга-дипломата множеством бесценных вещей, в том числе несколькими образчиками древнего бронзового литья и вазой эпохи Цин.
– Где же вы пропадали все это время? – поинтересовался дипломат.
Брайсон испустил долгий вздох, полный сожаления и вместо ответа произнес:
– Вы, конечно же, видели эту совершенно непристойную заметку в «Оссерваторе Романо»?
– Нет. А что за заметка?
– О, тогда забудьте, что я говорил о ней. Во всяком случае, получилось так, что ко мне попала выдающаяся просто выдающаяся вещичка, и мне подумалось, что такой клиент, как вы, может знать какого-нибудь человека, которого это заинтересует. То есть я хочу сказать, что у меня имеется целый список очень, очень заинтересованных потенциальных покупателей, но ради нашей старой дружбы я решил сперва позвонить вам...
Он начал было описывать нефритовые шахматы, но Янг оборвал его.
– Я вам перезвоню, – резко произнес он. – Какой у вас номер?
После получасовой задержки Янг Йингчао перезвонил Брайсону по закрытой линии. Несомненно, он успел за это время отыскать ватиканскую газету и, взволновавшись, сделал несколько звонков.
– Вы же понимаете, дорогой Друг, это вещь не из тех, что встречаются на каждом шагу, – сказал Джайлз. – Просто ужасно, насколько безответственно некоторые из этих огромных учреждений относятся к своим сокровищам – не правда ли? Просто ужасно.
– Да-да, – нетерпеливо перебил его Янг. – Я уверен, что это может стать для нас взаимовыгодной сделкой. Если мы, конечно, говорим об одной и той же вещи – нефритовых шахматах династии Сун...
– Дорогой мой Янг, я, конечно же, говорю об этом лишь гипотетически. Ну, вы понимаете. Я имею в виду, что, если эти великолепные шахматы вдруг окажутся доступны, вы, возможно, пожелаете замолвить слово. Все это, конечно же, абстрактно, чисто абстрактно...
Кодовые слова подействовали на китайского дипломата, как красная тряпка на быка.
– Да-да, я действительно кое-кого знаю, да. Видите ли, есть один генерал, коллекционирующий подобные вещи. Он очень любит именно резной нефрит эпохи Сун. Это его подлинная страсть. Вы могли слышать его прозвище – Нефритовый Господин.
– Гм. Боюсь, ничего такого я не слыхал, Янг. Но вы полагаете, что он может этим заинтересоваться?
– Генерал Цай искренне заинтересован в розыске похищенных императорских сокровищ и в их возвращении на родину. Видите ли, он – истинный патриот.
– Ага. Я начинаю понимать. Ну что ж, мне хотелось бы побыстрее узнать, действительно ли эта вещь заинтересует генерала, а то я уже готов попросить оператора отеля отключить мой телефон – эти отвратительные нефтяные шейхи из Кувейта и Омана звонят не переставая!
– Нет! – страстно воскликнул Янг. – Дайте мне два часа! Это произведение искусства должно вернуться в Китай!
Брайсону не пришлось ждать так долго. Китайский дипломат перезвонил ему через час. Вещь генерала заинтересовала.
– Учитывая величайшую незаурядность этой вещи, – твердо заявил Брайсон, – я категорически настаиваю на личной встрече с покупателем.
К этому моменту он уже понял, что может в значительной степени диктовать условия своей встречи с генералом Цаем.
– Но... да, конечно! – захлебываясь словами, выпалил Янг. – Э-э... покупатель и сам этого пожелает – в том не может быть сомнений. Он захочет получить подтверждения подлинности этой вещи.
– Самой собой разумеется. Она будет снабжена всеми сертификатами, подтверждающими ее происхождение.
– Конечно-конечно.
– Встречу следует провести немедленно. Никаких отсрочек.
– С этим не будет никаких проблем. Нефритовый Господин сейчас находится в Сицзяне и сам желает как можно скорее встретиться с вами.
– Отлично. В таком случае, я прилечу в Сицзян, и мы с генералом проведем предварительную беседу.
– Предварительную беседу? Что вы хотите этим сказать?
– Мы с генералом проведем вместе пару часов, я покажу ему фотографии этих шахмат, и если мы выработаем взаимоприемлемые условия, то перейдем к следующему шагу.
– Так, значит, вы не возьмете эти шахматы на встречу с генералом?
– Боже милостивый – нет, конечно! Ведь тогда покупатель, если пожелает, сможет разоблачить меня. В наше время никакая предосторожность не бывает чрезмерной. Вы же знаете мой девиз: я никогда не имею дела с незнакомцами. – Брайсон коротко рассмеялся. – Ну а после того, как мы встретимся с этим господином, мы уже не будем незнакомцами, не так ли? Если все будет в порядке – если мне покажется, что все идет хорошо, – мы сможем обсудить все эти важные, но такие скучные подробности, касающиеся презренного металла.
