Брайс напрягся на диване, словно собираясь вскочить, затем остановился и медленно откинулся назад. Дэвид не пошевелился ни разу. Тонкая улыбка играла на его возбужденном лице.
Винс облизал губы и с горящими глазами наблюдал за происходящим.
— На колени.
Крейтон толкнул старика так, чтобы тот упал на колени, и направил взведенный пистолет:
— Теперь ты поступи, как мужчина.
Лайл Редмонд поднял взгляд на своего сына. В его глазах не было страха, было лишь презрение.
— Давай, маленький проныра. Если у тебя хватит духу сделать эту грязную работу — стреляй.
* * *
16.32
Майя Стерн втолкнула Джулию через кованые железные ворота прямо к двери уединенного убежища. Страх охватил Джулию. «Думай», — говорила она себе. Ты должна найти способ бежать...
Она глубоко вдохнула и шагнула внутрь. И, пораженная, остановилась.
Свет низкого солнца, падавший через высокие, обращенные на запад окна, резко очерчивал лица ее дядей, деда и двоюродного брата Винса. Брайс и Дэвид сидели на диване скрестив руки. Они посмотрели на нее, а затем перевели удивленные взгляды обратно на Крейтона. Винс стоял с сияющими глазами в нескольких метрах позади отца. Крейтон возвышался в середине огромной комнаты, держа взведенный пистолет в руке. Его ствол был нацелен на деда. Старый Редмонд, стоя на коленях, смотрел вверх. Вызывающе.
— Крейтон! Что ты делаешь с дедушкой!
И вдруг она почувствовала запах...
Тот самый странный, резкий запах, который у нее ассоциировался со слепотой, казалось, взорвался в голове. Но слепота ей не грозила, и на сей раз пахло по-настоящему. Запах исходил от какого-то дерева, которым была облицована похожая на пещеру комната. Запах какой-то тропической породы дерева, название которой она не знала. Похоже на... камфару... но не камфара.
Она почувствовала, что ее сотрясает возбуждение. Некий жизненно важный фрагмент информации, казалось, просачивался в мозг где-то вне пределов ее доступа. Она старалась уловить его. И затем она вдруг узнала, что сделало ее слепой. Увидела все это в голове. Ночь ее дебюта. Ясно, как тогда, в ту ночь...
* * *
ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД, АРБОР-НОЛЛ
Празднование дебюта затянулось надолго, было уже поздно, и что-то тревожило ее отца. Казалось, что он смущен, почти расстроен. Он улыбался, но в улыбке было мало радости. Некоторые уже уходили спать, а он в углу все спорил с Крейтоном.
— Ты ни черта не сделаешь, — настаивал Крейтон. — Забудь об этом!
— Я все-таки сделаю.
Отец скомкал листки почтовой бумаги, сунув их в карман.
Он был среднего роста и строен, как его отец. Джонатан и Дэниэл Острианы были похожи физически, но являлись совершенно разными людьми внутренне. Джонатан был дружелюбным, добродушно-веселым человеком, страстно любящим отцом и восторженным мужем. Но Дэниэл Остриан как будто только что снизошел с гималайского пика. Он был холоден и замкнут, вежливо и аристократически скрывая это.
Джонатан сказал:
— Я должен поговорить об этом с отцом!
Он повернулся на каблуках и выскочил вон. Крейтон пошел за ним. Она никогда не видела отца таким сердитым и боялась за него. Поэтому тоже пошла следом.
Двое мужчин быстро дошли до убежища. Она ясно помнила ту ночь. Поднялся ветер с моря, и голые зимние деревья как будто грозили луне призрачными пальцами. Было жутко и немного страшно, но она шла дальше и, когда приоткрыла дверь убежища, услышала внутри голос отца.
— Сегодня мы получили эти письма, — говорил Джонатан отцу. — Крейтон и я. Автор пишет, что, поскольку мы являемся старшими сыновьями, то должны знать, что вы с Лайлом Редмондом построили свое богатство на том, что награбили нацисты. Он говорит, что Янтарная комната у вас и что вы убили человека, чтобы заполучить все это. Так ли это, отец?
Дэниэл Остриан спокойно поставил стакан.
— А если даже и так? Ты все эти годы уверенно пользуешься плодами...
Они стали спорить. Их голоса звучали яростно и ожесточенно. Она пошире открыла дверь, чтобы посмотреть. Теперь Крейтон и ее отец уже орали друг на друга.
— Мы должны публично рассказать об этом! — кричал ее отец на Крейтона. — Это безнравственно. Отец должен признаться в убийстве!
— Ты что, с ума сошел? — орал Крейтон в ответ. — Нет! Он не станет губить нас всех, и Лайл тоже. Ты — единственный, кто видит в этом проблему. Забудь об этом!
Крейтон и ее отец продолжали перепалку. Напряжение нарастало. Лица раскраснелись.
— Я собираюсь заявить об этом властям! — в конце концов прорычал ее отец.
— Мы не можем допустить, чтобы наших отцов выставляли в качестве военных преступников!
— А пошли вы все! Я все равно сделаю по-своему!
Ее отец собрался уходить. Его глаза расширились, когда он увидел ее.
На лбу Крейтона запульсировала вена. Его лицо стало пунцовым.
— Черта с два ты это сделаешь!
Он потянулся за каким-нибудь оружием, и его рука легла на прогулочную трость с золотым набалдашником. Он размахнулся ею. Удар пришелся в затылок. Джонатан Остриан со стуком упал лицом вперед на письменный стол, затем вскочил. Крейтон еще раз ударил.
— Хватит! — закричал Дэниэл Остриан. — Достаточно!
Но ее отец повернулся и нанес Крейтону удар кулаком. Тот вновь ударил его тростью. Джонатан упал и ударился головой о письменный стол. Раздался ужасный звук, похожий на то, как раскалывается дыня.
Джулия закричала. Горячие слезы потекли по лицу. Она бросилась к отцу. Он безжизненно лежал на полу, а под головой натекла лужица крови. Она стала тормошить его.
— Папа! Папочка! — Она трясла его за лацканы и целовала. — Папочка! Проснись!
Дед Остриан оттолкнул ее:
— Дай-ка взглянуть.
Он присел на колени и приложил руку к горлу Джонатана.
Крейтон стоял, все еще держа окровавленную трость в руке. Он был в шоке и побледнел как смерть.
Дэниэл Остриан закрыл глаза сыну и встал.
— Он умер.
Его голос был лишен эмоций. Он стоял и смотрел на тело сына. Потом перевел взгляд на Крейтона:
— Ты полный идиот, Крейтон. Теперь мы все в беде.
Джулия смотрела на своего отца, на закрытые глаза, на искаженные болью черты и на кровь, покрывавшую его лоб и спутавшую волосы. Она подскочила, побежала и стала колотить Крейтона в грудь и царапать ему лицо.
Дэниэл Остриан оттащил ее:
— Прекрати, Джулия! Хватит. Это был несчастный случай!
Она заплакала и влепила деду пощечину.
