— Не стоит недооценивать архидемонов, — сказал смотритель, пытаясь утвердиться в глазах друуга.
— Не стоит спешить, стремясь понять намерения архидемонов, — поправил друуг. Бусинки на его накидке мерно покачивались.
Бледные глаза кочевника пугали Миннума.
— Раз Пэфорос вернулся в наш мир, значит, ему нужна Вуаль Тысячи Слез, — проговорил смотритель.
— Ему нужна не только Вуаль, — пропел друуг, — а все секреты, что скрывает За Хара-ат.
— Но ведь Вуаль — это…
— Маасра! До чего ты себя довел, даже не можешь вспомнить нужное слово. — Друуг рассматривал экспонаты в хрустальной витрине. — Когда-то ты прекрасно говорил на Венче и умело использовал силу магии. А теперь! Посмотри, как низко ты пал! — Друуг резко повернулся и взял Миннума за руку. — Когда мы назначили тебя смотрителем и избавили от черного пальца, которым за общие грехи вас наградила Миина, ты не казался безнадежным.
Друуг выпустил руку Миннума и, позвякивая бусами, двинулся к другой витрине.
— Какой толк в смотрителе с провалами в памяти? Миина забрала все, что когда-то составляло твою сущность. Бывший соромиант, теперь ты чувствуешь, что твоя сила утекает, как песок сквозь пальцы. Ты сжимаешь руки в кулаки, а она все равно уходит.
— Мог бы об этом и не напоминать. Я проторчал здесь столько лет в полном одиночестве. Никого не убивал и не гадал по внутренностям мертвых. Некромантией я не занимался с тех самых пор, как попал в музей.
— Ты пытаешься разжалобить меня или сам себя оплакиваешь? — Друуг пел так, что вибрировал каждый камень здания.
— Я отдал гороновый цилиндр Дар Сала-ат. Все сделал так, как велел красный дракон. — Миннум старался не смотреть по сторонам, опасаясь, что друуг изменит реальность. — Я стараюсь искупить вину, хотя, как ты сам сказал, песок все равно утекает.
В молчании друуга сквозило неодобрение.
— У меня был гороновый жезл. И я им не пользовался.
Бледные глаза друуга пригвоздили Миннума к полу.
— Говоришь, стараешься искупить вину? Однако из твоих слов ясно, что ты до сих пор жаждешь власти. Гороновый цилиндр предназначен для Дар Сала-ат. Если бы ты пытался им воспользоваться, тебе стало бы гораздо хуже, чем сейчас.
— Хуже не бывает. — Миннума трясло от переживаемых чувств. — Откуда тебе, святому из святых, знать, что такое быть проклятым. — Он запрокинул голову. — Хочу жить как раньше! — Миннум взвыл от боли и негодования.
— Того, что было, не вернуть. — Немного помедлив, друуг двинулся к очередной витрине. — Впрочем, если захотеть как следует, можно начать новую жизнь.
Миннум удивленно смотрел на друуга, в глазах смотрителя застыли слезы.
От ледяного взгляда пришельца перехватило дыхание.
— Когда-то ты был мудрым, это можно восстановить. Бесконечно благая Миина не лишила тебя такой возможности. Однако мудрость тебе придется искать самому в глубине собственного духа, там, где больнее всего от нанесенной ею раны. Для чего ты меня вызвал, бывший соромиант? — спросил друуг.
Миннум устало ссутулился.
— Мне показалось, что за годы… я…
— Скажи, ты чем-то недоволен?
— Не хочу…
— Нет. — Друуг поднял загорелую руку. — Никогда не говори «не хочу», если точно не уверен, что тебя что-то не устраивает. Ты не случайно оказался в этом благословенном месте. В музее начнется твоя новая жизнь. Если, конечно, ты сам пожелаешь. — Друуг вернулся к камину. — Нравится тебе это или нет, но ты прирожденный смотритель.
— Зачем нужен смотритель, который ничего не знает об экспонатах? — не выдержал Миннум.
— Знание — добродетель, пока его не домогаются такие, как ты. Если оно попадает в лапы тебе подобным, то становится средством для достижения корыстных целей и превращается в оружие.
Пение друуга стало таким резким и нестройным, что Миннум охватил волосатыми руками голову, опасаясь, что сейчас рухнет здание музея.
— Ты видел, как все происходило. Ты был там, когда украли Жемчужину.
— Да.
— Ты и не попробовал этому воспрепятствовать.
— Да.
— Ты присоединился ко злу и сам им заразился.
Миннума трясло, зубы стучали, и смотритель испугался, что наделает в штаны. Никогда в жизни ему не было так страшно.
— Попробуй вспомнить, где скрывается твоя мудрость. Она ждет тебя. В будущем, полном боли и страдания.
— Что же мне еще делать? — испуганно закричал Миннум. — Миина меня просто парализовала!
— Не тебе судить о поступках Великой Богини! Между прочим, она дала тебе чудесный шанс начать все сначала. Как ты им распорядишься, зависит только от тебя.
Миннум шагнул к друугу.
— Хочу…
— Чего? Власти? Отомстить за то, что с тобой несправедливо обошлись?
— Ты издеваешься.
— Хочешь спросить, как долго продлится наказание?
Миннум отчаянно топнул ногой, хотя именно это он и собирался спросить.
— Чего же ты хочешь, бывший соромиант? Придется сказать правду. Ведь если ты солжешь, я сразу же пойму, и тебе придет конец.
В этом Миннум ничуть не сомневался. Сердце бешено билось. На ветку села ворона, Миннум четко видел ее силуэт. Приняв решение, он почувствовал какое-то облегчение. Оказывается, изливать душу порой даже полезно.
— Хочу жить без страха, — выпалил он.
Страшные бледные глаза сузились, и Миннум понял, что друуг улыбается.
— Хорошо, — пропел друуг, — начало неплохое.
* * *
— Что он мне говорил? Ах да, из-за того, что ты молодой и наглый, он велел за тобой присматривать. — Строй-генерал Виэрррент презрительно сморщился. — Так что я должен шпионить за тобой ради твоего же блага и во имя в'орнновской нравственности.
— Он хочет поссорить нас, — проговорил Олннн. — И натравить друг на друга. Именно так он уничтожил собственного отца и Киннния Морку. Курган просто смотрел, как они рвут друг другу глотки.
Виэрррент и Олннн стояли под полосатым навесом переполненного кафе. Совсем неподалеку дождь с металлическим лязгом стучал по огромной площади. На ярко освещенном ринге дородный месагггун схватился с кхагггуном. Восхищенная толпа бесновалась, шумела, ликовала, обливалась потом. По-видимому, никто не замечал дурной погоды, хотя борцы то и дело спотыкались на скользком ринге.
Офицеры уже обменялись новостями о желании Кургана приостановить имплантацию окумммона кхагггунам.
— Ты был прав, звезд-адмирал, — пробормотал строй-генерал Локкк Виэрррент.
На лице Олннна Рэдддлина заиграла кривая улыбочка.
— Как обычно, друг мой.
