С невиданной силой, порожденной инстинктом выживания, женщина стала отбиваться. Бллед опешил и оказался совершенно не готов к внезапному нападению тэя. Острый клюв ударил офицера в затылок, брызнула кровь, и на мгновение левый глаз перестал видеть. Взвыв от боли, Бллед бросился на птицу. Тэй попытался увернуться, но командир взвода ловко его поймал и вырвал второе крыло. Тэй жалобно закричал, а Бллед, сконцентрировавшись на птице, опустил ионный меч.
Тяжело дыша, Элеана высвободила свой меч из ионных цепей и проткнула сердца Блледа. Слабеющий в'орнн уставился на Элеану, глаза его закатились, и он упал, давясь собственной кровью.
Элеана подняла израненного тэя на колени, тихонько всхлипнула и схватилась руками за живот.
— Я чувствую его! — зашептала она, когда по ногам потекла горячая жидкость. — Нит Сахор, воды отошли, скоро начнутся роды!
По спине катился пот. Новый приступ боли заставил ее раздвинуть ноги. Задрав подол, Элеана поняла, что смотрит на покрытую слизью головку ребенка.
— Нит Сахор, — позвала она, — ты только представь, он решил родиться сейчас! — Элеана смеялась и плакала одновременно. — Сейчас? Что же с ним такое? Ой, как больно! — Рыдая, она гладила головку ребенка. — Он такой нетерпеливый! — Элеана взглянула на раненого тэя. — Ой, Нит Сахор, мне так страшно! Как мне не хватает Реккка! Не могу перестать думать о нем! Но если и ты умрешь!.. В Н'Луууру, если ты умрешь, я никогда тебя не прощу!
Я здесь, Элеана! — пропел тэй.
Она закрыла глаза, слезы закапали на грудь. «Спасибо, Миина!» — молилась Элеана.
Я умираю…
— Нет, нет, нет! — отчаянно зарыдала молодая женщина.
Мне жаль тебя разочаровывать. Так же как и Реккк, я хотел увидеть твоего малыша. Но в этом теле я оказался так уязвим. Как странно, что кто-то будет по мне скучать…
— Ты не можешь умереть, — отчаянно прошептала Элеана. Бедра горели огнем, широко раскрыв рот, она старалась дышать между схватками. — Ты должен мне помочь. Сама я не рожу…
Теперь в ее руках были уже голова и плечи. Пол пещеры заливала околоплодная жидкость, темп схваток нарастал. Через секунду показалась грудь. Стены пещеры отражали крики Элеаны, смех и плач. Из-за сильной боли она мечтала, чтобы все скорее кончилось.
— Вот он, — шептала Элеана. — Нит Сахор, он родился! — Она поднесла ребенка к свету — покрытый слизью, младенец больше напоминал крошечного зверька. Прижав его к плечу, кундалианка перерезала пуповину.
Элеана взглянула на новорожденного — крошечное личико было таким бледным, что ее сердце болезненно сжалось. За исключением хохолка черных волос на блестящей макушке младенец казался стопроцентным в'орнном.
— Нит Сахор, почему он не шевелится?
Поднеси его поближе, Элеана.
Трясущимися от страха руками она приблизила ребенка к тэю.
— Что ты чувствуешь?
Он едва дышит.
— Ах, Миина, — рыдала Элеана, — только не это!
У него и в’орнновские, и кундалианское сердца.
— Два набора сердец, — прошептала Элеана. — Так, должно быть, даже лучше.
Чисто теоретически — да. А практика показывает, что в’орнновские сердца начинают подавлять кундалианское.
— Прямо как на Кундале! — Она прижала ребенка к себе. — Нит Сахор, пусть он начнет дышать! Спаси его!
Элеана, даже если бы я не был смертельно ранен, в этой ипостаси мало чем смог бы помочь.
— Ты должен спасти моего ребенка, Нит Сахор! Ты просто обязан!
Есть один способ, — пропел тэй, — он очень опасен и не лишен недостатков.
— Все что угодно! — обезумев от горя, закричала Элеана. — Все что угодно, только спаси его.
Тэй с трудом вскарабкался на безжизненное тело младенца.
Элеана, я должен тебя предупредить…
— Пусть он выживет! — закричала Элеана.
Тэй опустил голову, так что клюв коснулся крошечного черного предмета, привязанного к ноге птицы. Предмет был так мал, что раньше кундалианка никогда его не замечала.
Внезапно чернота надулась, как парус, поглотив всех троих.
— Я уже видела что-то подобное, — прошептала Элеана. — Когда Тигпен спасла тебя от смерти.
Я это и имел в виду.
— Ты хочешь сказать, что…
Это единственный способ спасти твоего ребенка. Так выживем и он, и я.
Элеана запаниковала.
— Нет, Миина, нет, ты не можешь…
Твой ребенок обречен. За себя я не беспокоюсь — я прожил долгую жизнь.
— Зато я беспокоюсь, — сквозь слезы кричала Элеана. — Важна каждая жизнь!
Ребенок еле дышит. Скажи, что мне делать. Элеана, ты одна имеешь право решать.
— Не могу! Я не в праве изображать из себя Богиню и решать, кому жить, а кому нет.
Разве, убив кхагггуна, ты не приняла такое решение?
— Ситуация была совсем иной!
Уверяю тебя, что нет. Кхагггун мертв, и убила его ты, Элеана. Ты приняла решение инстинктивно. Ты снова должна довериться своим чувствам. Жизнь или смерть. Что ты выбираешь?
— Но при чем тут мой ребенок? Что с ним будет, если в его теле будешь жить ты?
Элеана, его мозг уже не функционирует!
— Значит, он мертв! — завизжала она.
Не совсем. Впрочем, еще секунда — и будет поздно. Выбирай прямо сейчас!
Закинув голову назад, Элеана прижала к груди и малыша, и тэя.
— Пусть мой сын живет!
Внезапно ей стало трудно дышать, черный парус упал на них с ребенком, перекрывая воздух. Элеана хотела позвать Нита Сахора, но пропал голос. Словно во сне она посмотрела вниз. Последним, что кундалианка увидела, теряя сознание, был тэй. Острый клюв вырывал перышки и одно за другим укладывал на умирающего малыша. Кожа тэя была черной, как парус, как прямоугольная коробочка, привязанная к ноге. Он и на птицу уже не походил…
35
НАВАТИР
Реккк продолжал падать сквозь частый снег, но так и не достиг земли. Белизна сгущалась, уплотнялась, становилась матовой. Завывание ветра превратилось в монотонный шум. Снег кружился концентрическими кругами, постепенно приобретая иную форму и плотность. В сгустившейся массе возникло какое-то красноватое сияние, интенсивность которого увеличивалась со скоростью циклона. Красноватый оттенок проявлялся все четче, приобретая рубиновый блеск.
Затем из этой багровой дымки показалась морда — огромная, страшная, сияющая. Сначала Реккк увидел зубы, белые, острые, словно бритвы, затем покрытый рубиновыми чешуйками нос с пульсирующими ноздрями и глаза с радужкой в форме полумесяца.
