Хаамади и Лужон встали в бронзовые стремена, прикрепленные к квадратному металлическому столбу. Архонт нажал на рычаг, и они с головокружительной скоростью стали спускаться по квадратному металлическому столбу.
Партнеры опустились к самой клетке, по форме напоминающей огромный бриллиант. За энергетической решеткой неподвижно сидела Сеелин, Священный Дракон Преобразования.
— Она не опасна?
Хаамади подошел к клетке и повернул один из яд-камней так, чтобы поток энергии попал прямо в голову Сеелин.
— Проснись, грязная корова!
Сеелин открыла огромные золотые глаза и взглянула на Хаамади с неприкрытой злостью.
— Что тебе нужно?
Наслаждаясь страданиями дракона, корчившегося от боли, Хаамади направлял потоки энергии на разные части тела Сеелин.
— Слежу, чтобы ты не расслаблялась, — с издевкой ответил архонт.
Сеелин смотрела на него с бессильной злобой, а Хаамади смеялся.
— Послушай, чудовище, я вот-вот получу девятый яд-камень. Как только он окажется в моих руках, ты будешь делать то, что прикажу я.
— Никогда, — отозвалась Сеелин.
— Никогда не говори «никогда». — Хаамади продолжал вращать яд-камень. Дракон забился в агонии и, наконец, упал без сознания. С огромной неохотой архонт вернул камень на прежнее место.
Лужон смотрел на Сеелин во все глаза. Казалось, размах ее крыльев шире, чем сама келья.
— Она жива?
— Клетка еще не готова. У нас есть дракониха, но пока мы не можем подчинить ее своей воле.
— Понятно.
— Очень сомневаюсь, — язвительно сказал Хаамади. — Тебе не следовало возвращаться без яд-камня.
Лужон легко подавил вспышку гнева.
— Если хочешь, с утренним приливом мы вернемся в Аксис Тэр.
— Единственное, чего я хочу, — это получить яд-камень, — грубо сказал Хаамади. — И ты это уже знаешь.
Хаамади махнул рукой, и Лужон последовал за ним через склеп в скалистые пещеры, а оттуда в монастырь Страшных Челюстей. За время пребывания на острове соромианты перестроили его по своему вкусу. Укрепив крышу и стены, они с помощью некромантии устранили все следы Осору. На острове можно было не бояться силовых ручьев, и колдуны передвигались совершенно свободно. Соромианты сохранили общий проект монастыря: западное и восточное крылья соединялись центральной башней храма, который когда-то был посвящен Миине, а также анфиладой комнат. Сейчас в самой большой из комнат держали рамахан, которых денно и нощно стерегли фальшиво улыбающиеся соромианты и Фер. Под видом Дар Сала-ата Фер читал молитвы, чтобы придать монахиням решимости.
Кабинет архонтов, теперь принадлежащий одному Хаамади, находился в западном крыле, где жили большинство соромиантов. Остальные обитали в восточном крыле, в непосредственной близости к рамаханам. Как и все комнаты здесь, кабинет был с низким потолком и окнами, выходящими на бурное море. Изредка сюда доносились печальные крики чаек, эхом отражающиеся об усыпанные пометом скалы.
Кабинет выглядел уютно, несмотря на малое количество мебели: стол, стулья и небольшой диван, где никто никогда не сидел. Соромианты, долгое время прожившие в степях, переняли у коррушей множество привычек. Например, обычай сидеть на ярких толстых коврах, попивая густой ба'ду из чеканных медных чашечек.
Однако сегодня ни хозяину кабинета, ни гостю было не до ба'ду. Хаамади расхаживал по комнате, нервно сцепив руки за спиной.
— Скажи нам кое-что, — как ни в чем не бывало спросил Лужон. — Насколько важен для тебя этот девятый камень?
Хаамади остановился.
— От него зависит все. Мы уже подружились с демонами. Когда мы их освободим, они окажутся у нас в долгу. А как они смогут его вернуть?
— Раскрыв секреты За Хара-ата.
— Именно.
— А почему ты им доверяешь?
— Я разве сказал, что доверяю? — улыбнулся Хаамади. — При помощи дракона я смогу отправить их обратно в Бездну, если они откажутся выполнить мою просьбу.
«Просьбу, ну конечно!» — с горечью подумал Лужон. Разве Хаамади умеет просить?
В тот момент Фер ввел в кабинет Несту, молодую вспыльчивую рамахану. Хаамади вспомнил, что именно ее одной из первых удалось склонить на сторону соромиантов. Природный ум немного портила нетерпеливость — Несте хотелось стать конарой раньше положенного срока. Хаамади хорошо знал такой тип характера — среди соромиантов выскочек было более чем достаточно.
— Дар Сала-ат говорит, что ты чем-то недовольна, — начал Хаамади сладким как сироп голосом. — Могу я помочь?
— Скажи, что случилось с нашими сестрами?
Архонт развел руками.
— Вам же уже объясняли. В горах произошел несчастный случай. Очень жаль, но…
— Нам даже не позволили с ними проститься и похоронить как подобает.
— Их тела были уже погребены, — напомнил Хаамади. — Под оползнем.
— Тогда нам следовало их откопать и предать земле как полагается. Почему вы нам не разрешили?
— Раньше вы не просили ни о чем подобном. — Архонт уставился в глаза Несты. — Что случилось?
— Мы с сестрами просто разговаривали и…
— Понятно. А с чего начались разговоры?
— Не помню, — пожала плечами Неста. — Какая разница?
— Пожалуйста, давай попробуем разобраться. С чего начались разговоры?
— Насколько я помню, мне приснился сон. — Рамахана снова нерешительно пожала плечами.
Хаамади подошел ближе. Фер ни на шаг не отходил от Несты, его глаза с немым восхищением взирали на архонта.
— Что же тебе приснилось?
— Я видела моих сестер. Они лежали мертвые в какой-то яме. В их руках были ножи, а на губах — пена.
— Ничего себе сон! — воскликнул Хаамади.
— Он кажется правдоподобнее твоей истории, — с вызовом проговорила Неста. — К тому же другим сестрам приснилось то же самое.
— А вот это уже интересно!
— И мы так считаем, — заявила рамахана, — и требуем объяснений.
Хаамади многозначительно посмотрел на Фера и кивнул.
— Дар Сала-ат все тебе объяснит.
Это был условный знак, и Фер, бросившись на Несту, перерезал ей горло коротким кинжалом. Глаза монахини расширились от ужаса, на губах замер крик. Полилась кровь, и подоспевший Хаамади острыми как бритвы ногтями вырвал рамахане сердце и проглотил, не разжевывая. Прильнув к Несте, архонт вспорол ее живот и вытащил блестящий от слизи кишечник. Хаамади обмотал его вокруг левого запястья и, перекачиваясь с пятки на носок, стал нараспев читать молитву. Лужон наблюдал за ним со смешанным чувством отвращения и благоговения. Он не в первый раз наблюдал за обрядом некромантии и все же никак не мог привыкнуть и избавиться от страха. В Синтайре была многочисленная группа, которую возглавлял сам Лужон, из тех, кто считал, будто некромантию нужно перенимать и пользоваться ее силой. Однако имелась и оппозиция, во главе которой стоял Оруджо. Оруджо был из Аэрстонов — первой семьи, которая вырвалась из ярма Оннды и поэтому пользовалась всеобщим уважением. Лужон знал, что с Оруджо лучше не связываться, и все-таки чем ближе ардинал знакомился с некромантией, тем больше ему хотелось овладеть этим искусством.
