Вино конара допила залпом и чуть не подавилась. Однако огненная жидкость не укротила ее страсть. Наоборот, чувства обострились до предела, ей стало казаться, что Наватир сидит рядом, их бедра переплетаются, его тепло словно жидкий воск перетекает в нее.
Грезившая наяву конара Инггрес едва заметила, как ей подали еду. Нарастающий шум с улицы заставил ее вернуться к действительности. Все посетители бросились из таверны, и конаре пришлось последовать их примеру.
Небо заволокли тучи, сильно похолодало. Растолкав собравшихся, она увидела парня, которого с трудом несли два его товарища.
— Дайте ей пройти, — негромко проговорил кто-то.
— У кого есть фонарь? — спросила конара, и какой-то мужчина посветил, чтобы она смогла рассмотреть пострадавшего.
Краем уха Инггрес слышала шорох — собравшиеся отступили на несколько шагов. Она почувствовала, что все взгляды устремлены на нее. Конара провела рукой по телу парня и, наложив Житницу Земли, окутала живительной силой заклинания. Более детальный осмотр немного испугал Инггрес — она слишком хорошо знала, к каким последствиям обычно приводит рана от выстрела ионной пушки. Наверняка этого молодого человека ранили кхагггуны. Внезапно конаре стало очень грустно — ей вряд ли удастся защитить рамахан. Что ж, она хоть чем-то может помочь. Инггрес усилила действие Житницы Земли и стала рыться в карманах в поисках хоть каких-нибудь трав. Рана была очень опасной. Конара не знала, сможет ли она спасти парня.
— Кто-нибудь видел, как это случилось? — спросила она.
— Мы видели, — выступили вперед товарищи раненого.
— Мародеры?
— Нет, конара. — Один из парней опустился на колени.
— Он выживет? — испуганно спросил второй.
— Принеси мне немного кипятка, — попросила Инггрес, — чем быстрее, тем лучше.
Она повернулась к молодому кундалианину. У парня были длинные вьющиеся волосы и темные глаза.
— Если это не отряд мародеров, то кто?
— Их гораздо больше, чем отряд, конара, — дрожащим голосом рассказывал парень. — Кхагггунов столько…
Ледяные щупальца страха сжали горло Инггрес. Если кхагггуны придут в Каменный Рубеж, она не сможет остановить резню.
Вернулся второй парень с кипятком, и конара всыпала туда травы, растирая их ладонями, чтобы выделились целебные масла. Несколько капель настоя она осторожно влила в рот раненому, а тем, что осталось, промыла рану.
— Куда направляются кхагггуны крыл-адъютанта Вииина? — спросила Инггрес кудрявого парня. — Тебе удалось подслушать?
— Да, конара, — чуть слышно проговорил парень.
— Так скажи, — настаивала она.
Парень вздрогнул, и в его глазах конара Инггрес прочла безотчетный страх.
— Они идут в Плывущую Белизну. Хотят взять монастырь приступом и перебить рамахан.
В самом дальнем углу имения СаТррэнов находился сад. Он был так тщательно спрятан, что ни деловые партнеры, ни случайные посетители, ни даже личные гости хозяев не могли узнать о его существовании, если их туда не приглашали.
Это был очень древний, буйно разросшийся сад, намного старше самой виллы, так что можно было предположить, что остальное поместье возникло специально для того, чтобы спрятать его от любопытных глаз.
Сад был разбит вокруг черепахового дерева с могучим стволом и отчаянно тянувшимися к свету сучковатыми ветвями. Навес широких листьев отлично защищал от солнца летом и пронизывающих ветров осенью. Зимой похожие на пальцы ветви прогибались под тяжестью снега.
Черепаховое дерево было настоящим центром сада, своего рода точкой опоры. Именно к нему художники и ученые приходили в поисках вдохновения. Все они сходились на том, что в сучковатых ветвях кипит не менее насыщенная и куда более таинственная жизнь, чем за каменными воротами виллы.
Под черепаховым деревом сидели двое, размышляя каждый о своем.
— Не думал, что ты придешь, — наконец сказал Сорннн. — Особенно после того, что произошло.
— Если бы я не пришла, что бы ты обо мне подумал? — спросила Лейти.
Повисла тишина, и стало слышно, как жужжат насекомые, танцуя в бледно-зеленом лунном свете.
— Ничего не получится, — объявила оружейница.
— О чем это ты?
— О твоем плане.
Сорннн разлил по бокалам холодный квилллоновый сок и передал гостье.
— Откуда ты знаешь?
— Я вижу Дассе насквозь.
— Не будь так уверена, — отставил бокал Сорннн. — Он должен взять деньги, Лейти, — уже настойчивее продолжал прим-агент. — Чтобы план сработал, он должен взять деньги и вложить в какое-нибудь предприятие. А это строго запрещено представителям его касты.
— Он не возьмет.
— Еще как возьмет, жадность перевесит!
— Мы все сидим и ждем, ждем, ждем, — покачала головой Лейти. — Мы ждем уже слишком долго.
— Нужно набраться терпения.
Не спеша Лейти расстегнула ажурный жилет и спустила блузку, обнажив нежные полукружия грудей. Между ними багровел шрам — темный, жуткий, уродливый.
— Наверное, мне не стоит показывать остальные.
Сорннн не скоро пришел в себя от шока, а опомнившись, взял холодный бокал и аккуратно приложил к шраму.
— Лейти, я… я так виноват.
В его словах было столько нежности и доброты, что женщина растаяла.
— СаТррэн, то, что я тебе сегодня наговорила… Прости меня, я не имела права разговаривать с тобой таким тоном.
— Ты попала в точку, — грустно улыбнулся Сорннн. — Я действительно пытался убежать от себя. Мне стало легче.
Прим-агент убрал бокал, и Лейти поправила блузку.
— Хочешь поговорить об этом?
— Не знаю, я…
Далеко на севере раздался раскат грома, похожий на рев разъяренного первиллона.
— Кажется, до встречи с ней я и не жил по-настоящему. Она была художницей, и очень талантливой. Сильной, совсем как мужчина. — Сорннн смущенно покачал головой. — Просто поразительно, она открыла мне глаза на многие вещи, о существовании которых я и не догадывался.
— Ты счастливчик, Сорннн СаТррэн.
— Неужели? — Сорннн задумался о том, сколько чудесного узнал за последнее время. — Расскажи мне про вас с Тью Дассе.
— Тут почти нечего рассказывать. Было время, когда я его любила. Пылко, страстно, всепоглощающе, — пожала плечами Лейти. — Почему бы и нет? Он казался таким внимательным и любящим. К тому же считался перспективным кхагггуном. Теперь я понимаю, что идеализировала его. А идеалов, как известно, не существует. Я видела в Дассе то, что хотела видеть. — Лейти нерешительно подняла глаза на Сорннна. — Уж слишком старалась угодить отцу.
