Из мглы к ним поднимались обрывки молитвы, слова звучали глухо и зловеще.
— А почему они помнят, а мы — нет?
— Соромианты восстановили их память с помощью некромантии.
Кристрен промолчала, но Брин, казалось, услышал ее вопрос.
— Соромианты убили молодых рамахан, и пока тела еще не остыли, извлекли мозги. На твоем лице читается отвращение, Кристрен из рода Оронела. Вполне его разделяю. Однако этот жуткий ритуал соответствует основным принципам некромантии, которая основывается на использовании энергии мертвых. Некромантия — это всегда двойное зло, потому что соромианты порабощают души умирающих и заставляют их служить себе.
Слова Брина звучали все убедительнее, а его тело будто таяло.
— Одна любопытная деталь. Соромианты предпочитают не убивать свои жертвы, ведь в таком случае они не смогут поработить их дух и воспользоваться энергией. Они подстрекают на убийство других или склоняют жертв к самоубийству.
— Твои слова звучат так зловеще! — с горечью проговорила Кристрен. — Впрочем, все это не кажется невероятным, все вполне соответствует мировоззрению Синтайра. Смысл их жизни в служении гермафродитной Абраси, которая превращает жизнь в бесконечный ритуал. Мы прекрасно знаем Священный Храм. В нем заправляют верховные жрецы, ардиналы, как они себя называют. Вообще-то обычно они находятся вблизи святилища, которое поклялись защищать до последней капли крови. И поэтому то, что они в таком количестве оказались на северном континенте, нам кажется зловещим знаком.
— Расскажи мне об их Храме.
Почему в присутствии Брина ей так спокойно? Высоко над головой Кристрен лунный свет обрисовывал пухлые облака. Она чувствовала запах леса с едкой примесью металла, который источал отряд, окруженный дымовой завесой и кольцом жуков. А где же птицы и насекомые? Наконец девушка собралась с духом.
— Думаю, ты знаешь, что Ондда делится на семь кланов, а кланы — на сейты. Так вот, глава моего сейта послал меня наблюдать за тем, что происходит в Священном Храме. Храм этот расположен в самой низине реки Аксетл. Его охраняет не только Синтайр, но и стаи карна, огромных рептилий, которые водятся в густой тине.
— И все же тебе удалось обойти препятствия.
Кристрен многозначительно посмотрела на призрака.
— Да, конечно. Внутри Храм похож на чрево, в нем жарко даже самой холодной зимней ночью, — продолжала девушка. — В центре — часовня, в которой находится огромная статуя Абраси. Вокруг идола постоянно горят сотни малиновых свечей. Послушники следят за ними день и ночь, не позволяя свечам оплывать или гаснуть.
Я проникла в Храм через один из пяти дымоходов и затаилась, лежа на стропилах под самым потолком. Даже на такой высоте чувствуется запах благовоний, приготовленных на основе океййи. За статуей идола — маленькая, почти незаметная дверца, которая ведет в комнаты послушников, покои ардиналов и залы, где проводятся собрания.
Власть ардиналов абсолютна, их слово — закон, потому что они словно оракулы вещают от имени Абраси. В часовне есть кафедра из полированного дерева, с которой они проповедуют слово божества. «Нет другого бога, кроме Абраси. Абраси уничтожит всех, кто не покорится ее власти. Вечные муки ждут тех, кто не примет Абраси». Жрецы повторяют эти слова словно гипнотизируя, и, в конце концов, послушники принимают их за окончательную истину.
Глаза Брина сверкали — он явно заинтересовался.
— А что происходит, когда послушники расходятся? Чем занимаются ардиналы в своих покоях? Каково истинное лицо Храма Абраси?
— Именно это я и должна была узнать.
Кристрен перевернулась на живот, чтобы лучше рассмотреть шатер из дыма. Вдруг из него вышел соромиантский архонт, одетый в черную рясу с капюшоном. На шее жреца болталась толстая цепь. На цепи он носил крошечный кинжал, ярко блестевший в лунном свете. Брин назвал архонта Вардой. Варда стоял, сцепив руки за спиной. Кристрен сразу поняла, что задумал колдун. Соромиант проверял ночной лес. Вот он поднял голову, и девушка, затаив дыхание, увидела его единственный светлый глаз. Простояв несколько минут, показавшихся саракконке вечностью, Варда вернулся в шатер.
— Хорошенько запомни этот взгляд, — посоветовал Брин. — Варда поглотил энергию рамахан и теперь обладает особой силой.
— Какой силой?
— Он видит в темноте и сквозь самые густые тени.
— Так ведь нас он не заметил.
— Как ты сама поняла на острове Висячего Скелета, некромантия далеко не всесильна, — объяснил Брин. — Сила твоего разума легко помешала соромианту нас увидеть.
Кристрен перевернулась на спину и удивленно посмотрела на хагошрина. Она понимала: ему не терпится узнать о других ее способностях.
— Что же ты нашла в недрах Святого Храма, Кристрен из рода Оронела?
Саракконке показалось, что на такой вопрос она может ответить.
— Храм Абраси основан на автократии. Наверное, его создали для того, чтобы подчинить всех людей власти жрецов. Идеология их в корне порочна, хотя довольно проста. Все посещают молебны, все отчитываются в своих действиях. Ардиналы указывают, что делать, и контролируют каждый шаг. Однако я узнала и кое-что еще. Ардиналам очень хочется захватить власть в Аксис Тэре.
— С какой целью?
— Чтобы раскрыть все секреты За Хара-ата.
Кристрен заснула, а Брин задумчиво наблюдал за происходящим в лесу. Обычно после полуночи здесь вовсю кипит жизнь. Но в эту ночь, если не считать легкого ветерка, колышущего ветви деревьев, стояла невероятная тишь. Будто лес превратился в мертвую зону, куда не решались заходить живые существа.
Некромантия в отличие от всех других видов магии не самодостаточна. Ей требуется постоянная подпитка в виде энергии умирающих. Без нее некроманты быстро теряют силу и погибают. Проблема в том, что они обладают искусством убеждать и соблазнять тех, кто может совершить за них убийство. Чего только колдуны не сулят взамен: любовь, богатство, власть, исполнение сокровенных желаний. Соблазн слишком велик, и благодаря прекрасно работающей фантазии обманщиков всегда находятся жертвы. Наивные простаки падают в могилы, а незадачливые убийцы до конца дней несут тяжелое бремя проклятия.
Думая об этом, Брин наблюдал за Кристрен, прислушиваясь к ее легкому дыханию, биению сердца, стуку крови. Ему стало грустно. Ведь именно эту девушку искали стоявшие лагерем на сланцевой скале саракконы и соромианты. Если они найдут Кристрен, то заставят ее открыть свой секрет. А Брин просто не мог этого допустить.
Защитить Кристрен будет непросто, Миина об этом позаботилась. Ревнивая Богиня! Ревнивая и мстительная! А что она сделала с Пэфоросом и его семьей! Разве кундалианам от этого стало легче? Разве месть сладка, если в результате льется невинная кровь? Говоря по-честному, Брина одинаково раздражали и демоны, и Богиня. Он считал, что без них жизнь на Кундале была бы намного проще. К сожалению, изменить основополагающие законы Космоса было не в его силах. Однако Брин был готов попробовать.
