Кроукер пожал плечами.
— Ну и что в этом такого? Линнер сказал мне, что Танака был мастером кэндзюцу— сэнсэй, так вы это называете? Винсент кивнул.
— Да, но Ник не сказал вам о другом: Терри давно уже отложил свой меч. Я не могу объяснить вам почему: что-то изменилось в его душе. Он больше не находил удовольствия в кэндзюцу.
— Когда это случилось?
— Не знаю точно, пожалуй, месяцев шесть назад.
— Тогда почему же Линнер не сообщил мне об этом? Винсент подлил сакэ себе и Кроукеру.
— Честно говоря, я не уверен, что Ник сам об этом знает. Он... в нем тоже происходят какие-то перемены, но пока неясно к чему они приведут. Мы по-прежнему с ним очень близки, и с Терри он был близок, но в последнее время он как-то отдалился. Я уверен, что у Терри была возможность рассказать Нику о своем решении, но он, видимо, решил этого не делать. — Винсент пожал плечами. — В любом случае, — он показал на рисунки, — если это тот человек, он изменил свою внешность. Если бы даже я или Ник его и видели раньше, мы никогда не узнали бы его по этим рисункам.
Кроукер кивнул.
— Ладно. — Он стал складывать рисунки обратно в папку. Винсент остановил его.
— Почему бы нам не дождаться Ника? Оттого что он посмотрит, хуже не будет.
— Линнер позвонил мне сегодня в конце дня. Он отправился в Уэст-Бэй-Бридж: у его девушки какие-то трудности. — Кроукер закрыл папку. — Никто не видел, как этот тип входил или выходил. Ни в додзё, ни в квартиру Терри.
— Ничего удивительного. Это профессионал. Очень опасный профессионал. Боюсь, вы не представляете, с кем имеете дело.
— Точно то же сказал мне Линнер, — взорвался Кроукер. — Мне это не нравится.
— Но это так, лейтенант. Надо смотреть правде в глаза. Этот парень может убрать с дороги любого, кого сочтет нужным.
— Даже Рафиэла Томкина? Винсент кивнул.
— Даже его.
— Но это уже пытались сделать несколько раз, — возразил Кроукер. — И тоже с помощью профессионалов.
— Этот профессионал не такой, как другие. — Винсент вздохнул. — Мы говорим не о гангстере из Детройта или... где они там водятся.
— В Джерси-сити, — криво улыбнулся Кроукер.
— М-да. Так вот, это ниндзя, лейтенант. По сравнению с обычным наемным убийцей он просто супермен. — Винсент постучал по столу кончиком указательного пальца. — Это маг.
Кроукер пристально посмотрел в глаза собеседника, пытаясь уловить в них насмешку.
— Вы что, серьезно?
— Серьезнее не бывает.
Подошел официант. Мужчины заказали обед и еще сакэ.
— Не спешите, — сказал Винсент официанту, который кивнул и неслышно исчез.
— Линнер водил меня сегодня в класс кэндзюцу, — сообщил Кроукер.
— В какой?
— Не знаю, как он называется. Там был сэнсэй по фамилии Фукасиги.
У Винсента странно изменилось выражение глаз.
— Вы удостоились большой чести, лейтенант: туда допускают немногих. И Николас решил взять вас туда... — Он тихонько присвистнул.
— М-да... И это после того, как я его оскорбил. Значит, он не держит обиды.
Теперь глаза Винсента погрустнели.
— Дело не в том, сердится он или нет. Вы должны знать, что потеряли лицо.
— Потерял лицо? Что вы имеете в виду?
— То, что сказал. Отношения между людьми основаны на уважении — на взаимном уважении. Отсюда вытекает доверие. И долг. Я не спрашиваю, что вы сделали — нет, нет, не надо, я не хочу этого слышать. Но я знаю одно: если вы его оскорбили, он стад вас меньше уважать.
— Какое мне дело до того, что он обо мне думает?
— Да, вероятно, это вас не волнует. — Винсент улыбнулся. — В таком случае не стоит больше говорить об этом. — Он медленно отпил сакэ и снова наполнил свою чашечку.
Кроукер откашлялся и через некоторое время спросил:
— Так что вы собирались сказать?
— То, что Ник не должен вас прощать — судя по визиту к Фукасиги, он это уже сделал. А вот вы должны думать о том, как восстановить утраченное равновесие.
— И как это можно сделать? — Кроукер насторожился.
— О, если бы я знал ответ на этот вопрос, я был бы очень мудрым человеком. — Винсент покачал головой. — Но сегодня, лейтенант, я совсем не чувствую себя мудрым.
* * *
За стойкой сидел человек с искусно наложенным гримом, который сделал его плоские щеки более полными, изменил форму носа и углубил глазные впадины. Даже собственная мать вряд ли узнала бы его, хоть она и была необыкновенно проницательной женщиной.
Он наполовину съел свою порцию сасими, когда в ресторан вошли Винсент и лейтенант Кроукер. Не поворачивая головы, человек краешком глаза проследил, куда они прошли.
Через несколько минут он аккуратно отодвинул тарелку и двинулся по направлению к туалету. В зале было многолюдно, слышался ровный гул голосов. По дороге человек прошел мимо комнаток с татами. В туалете никого не было. Человек помыл руки, глядя на себя в зеркало. Потом он вернулся к стойке, расплатился и вышел.
На улице было душно. Человек подозвал свободное такси. Ему пришлось пересаживаться четыре раза, прежде чем он нашел подходящую машину.
* * *
Ровно в 20:18 полицейский Пит Трейвин остановил патрульную машину возле самого бордюра. Он уже второй раз сегодня проезжал по Двадцать восьмой улице, и того, что он увидел в проходе между трехэтажным каменным домом и небольшим ателье, еще двадцать минут назад здесь не было. Трейвин думал о добрых старых временах, когда все полицейские патрулировали только по двое. Теперь же, в связи с серьезными финансовыми затруднениями, в некоторых районах города полицейских посылали на дежурство по одному, несмотря на их дружные протесты.
Время от времени трещала рация, но в его районе все было спокойно. Трейвин достал фонарик и направил его в сторону темного прохода между домами. Луч света выхватил ряд мусорных баков, выкрашенных в серебристый цвет. Было очень тихо: ни одного пешехода, только легкий шум моторов доносился с Лексингтон-авеню.
Трейвин открыл дверь со стороны тротуара и вышел из машины. Одной рукой он расстегнул кожаную кобуру и осторожно свернул в переулок, освещая путь фонарем. За открытыми металлическими воротами находилось несколько крутых бетонных ступенек. Правая стена — стена трехэтажного дома — была глухая, а слева, на стене ателье, начиная со второго этажа располагались окна жилых квартир. Из окон лился странный мерцающий свет: работали телевизоры.
Трейвин спустился по ступенькам. У него возникла мысль вызвать кого-нибудь из участка, но он решил этого не делать, пока сам что-нибудь не обнаружит.
