Книга Сердце льва, страница 13. Автор книги Феликс Разумовский, Дмитрий Вересов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сердце льва»

Cтраница 13

Вот такая жизнь — съехавший мениск, давящая повязка, йодная сетка и холодные компрессы.

И все же Андрон дохромал до итоговой проверки, столкнул ее на «отлично» и был благополучно переведен в полк — претворять полученные знания в жизнь. Его душу переполняло, согревало надеждой одно-единственное скромное желание: отслужить, выйти на «гражданку» и где-нибудь в укромном месте подстеречь капитана Бабенко. А там уж…

Хорст (1953)

Пещера была огромных, просто фантастических размеров. Ее стены были сплошь усеяны крупными кристаллами гипса — бесцветными, коричневыми, желтыми, и все это великолепие таинственно переливалось в свете множества потрескивающих факелов. В центре находилась площадка с оградой и угловыми постройками, воссозданная по подобию Идавель-поля, на котором некогда играли валунами легендарные германские боги Асы. Только нынче было не до игрищ. Все пространство площадки занимали молодые люди в черном — с просветленными торжественными лицами, образцовой выправки и осанки. Располагаясь правильными рядами, держа в руках горящие факелы, они дружно повторяли нараспев, словно молитву: «Клянусь тебе, Адольф Гитлер, фюрер и канцлер германского рейха, быть верным и мужественным. Клянусь тебе и назначенным тобой начальникам беспрекословно повиноваться вплоть до моей смерти. Да поможет мне Бог!»

В первой шеренге стоял Хорст Лёвенхерц и вместе со всеми клялся в своей преданности фюреру. Ему, высокому и стройному, очень шла эсэсовская форма, в свои восемнадцать он выглядел опытным, много повидавшим мужчиной. Да так, наверное, и было — секретный тренировочный центр в Норвегии выковал из него настоящего арийца-борца, несгибаемого наследника традиций Вотана, нибелун-гов и Зигфрида.

За два года, проведенные здесь, его крепко натаскали шпионскому делу, научили в совершенстве говорить по-русски и приняли в члены СС. И вот долгожданный день — Хорст фон Лёвенхерц с гордостью вступил в Черный орден, затаившийся, забравшийся в подполье, но все еще полный сил и священной готовности сокрушать врагов великого рейха.

— Клянемся! Клянемся! Клянемся!

Дрожало, бросая отсветы, пламя факелов, слезы подступали к глазам, крепкие молодые голоса, торжествуя, отражались от стен, подымались к невидимому потолку, дробились на части эхом… Раньше здесь находилась база субмарин, именно отсюда и уходили подлодки из «Конвоя фюрера» к далеким берегам Антарктиды — там, в Новой Швабии, на другом конце света, возводилась неприступная твердыня, таинственная крепость Шангрилла. Поговаривают, что она хранит путь в гигантскую подземную полость с мягким климатом и идеальными условиями для существования. Там, в окружении достойнейших из немцев, живой невредимый фюрер работает над созданием оружия возмездия, дабы возродить былую славу великого рейха. Заветная мечта каждого арийца попасть в этот рай для избранных, только чем заслужить эту честь? Увы, те, кто знает, молчат. На опустевшей же базе оборудован секретный центр — тайные туннели соединяют пещеру с фьордом, на поверхности — для отвода глаз — маленький рыбоконсервный заводик. Шумят себе на ветру чахлые сосенки, плещутся в стылых водах касатки. Никто и не подозревает, что глубоко под землей готовятся кадры для новой Германии.

Торжественная часть между тем закончилась. Вспыхнули гнойным светом ртутные фонари, стройные ряды смешались, превратились в ликующую толпу, и она, распадаясь на отдельные компании, Устремилась к необъятным, вытянувшимся вдоль стены столам. А симпатичные фройляйн в кружевных передничках уже несли подносы с пивом, Шнапсом, франкфуртскими колбасками, свиными ребрышками, тушенными с капустой. Вот жизнь — Wein, Weib und Gesang. [4]

Однако погулять как следует Хорсту не при шлось — в самый разгар веселья, когда уже стучал кружки о столы и кто-то затянул балладу о герс Хорсте — командире отряда штурмовиков штурм фюрере Хорсте Весселе, злодейски убитом коммyнистом Альбрехтом Хелером, — его вызвали в кг бинет к начальству. Там, насвистывая «Лорелею» прохаживался тощий востроносый человечек. Американский модный габардиновый костюм — подкладные плечи, брюки широченные, с напуском н штиблеты — висел на нем как на пугале, темно синим мешком.

— А вам идет форма, штурмфюрер Лёвенхерц. — Человечек усмехнулся и стал похож на хорька, готового вцепиться в глотку. — Впрочем, щеголять в ней вам придется недолго. Есть предварительное решение отправить вас в Россию для выполнения задания особой важности. — Мутные глаза его сузились, превратились в непроницаемые щели и тут же округлились, показав зеленые, с искорками, зрачки. — Ну что скажете, штурмфюрер?

— Яволь! — Хорст, щелкнув каблуками, вытянулся, а в душе почему-то пожалел о недоеденном, недопитом и нетронутом на сегодняшнем пиру. — Это большая честь для меня, херр…

— Хаттль! Юрген Хаттль! — Человечек ласково кивнул и протянул узкую ладонь, оказавшуюся неожиданно крепкой. — Я отвечаю за проведение операции в целом и за вашу подготовку в частности, она будет протекать, по-видимому, в разведцентре на Шпицбергене. Кстати, может вам будет интересно знать, — он подобрал узкие, пергаментного цвета губы, испытующе взглянул на Хорста, — что ваша мать погибла от русской бомбы. Мучительно. Осколок угодил ей точно в пах, разворотил промежность, вульву и матку, раздробил кости малого таза и засел остывать в крестце. Очень символичная смерть, не правда ли, штурмфюрер?

И он вдруг громко рассмеялся, словно сказал что-то чрезвычайно забавное. Он и в самом деле был похож на хорька — свирепого и злобного. Хорька, готовящегося вломиться в курятник.

Тимофей (1976)

— Ребятки, милые, хорошие, не губите! — Старший преподаватель кафедры политэкономии, кандидат экономических наук Твердохлеб, курирующий по линии парткома университетскую самодеятельность, умоляюще сложил руки. — Смените пластинку. Ну ты смотри, как народ разошелся, елку чуть не повалили. Добром прошу, по-человечески. Ну поплавнее чего, потише. И по-русски, для души. А Глотов-то ваш где? Что-то не вижу.

Где-где, с очередной студенткой куда-нибудь в аудиторию забился, успел уже небось навешать лапши, теперь вот имеет во все дыры.

— Потише, ребята, того, потише. Володя, пожалуйста, русского, народного… — Кэн Твердохлеб с надеждой посмотрел на проректорского сына Будина, перевел взгляд на уже хлебнувшего Левушку, вздрогнул, пошатнулся и не очень-то твердо принялся спускаться со сцены — тоже, видно, принял для поднятия настроения.

Дело происходило под Новый год в актовом зале географического факультета. Уже были сказаны все добрые речи, ректорские пожелания и деканские напутствия, и студенческая братия отдыхала от трудов праведных, предаваясь неудержимому веселью. Танцуют все! После «Гуд голли мисс Молли», «Бэк ин зе Юэсэса» и «Ё мазер шуд ноу» благодарная аудитория разошлась не на шутку, а когда Левушка энд компани «эх ухнули» «Инту зэ фаер», неистовые студиозы встали на роги и принялись водить хороводы вокруг ели, чудом не повалив ее и не устроив пожар. Пол ходил ходуном, стекла дрожали в рамах, классики коммунизма со стен неодобрительно косились на гульбище.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация