– Вы отправили меня в прошлое. Вы лично, и вот этот господин, и ещё несколько, не помню, как зовут. И вы же встретили меня там, в явочном доме, снабдили документами и посадили на корабль в Европу.
Хакет стоял как громом поражённый.
– Точно! – вскричал он, хлопая себя по лбу. – Вот что нужно сделать – явочный дом! Гениально!
– Ну, вы артист, Хакет. Я бы взял вас в труппу своего крепостного театра… К сожалению, не имею при себе договора, поскольку хоть и отправляли меня вот отсюда, с первого этажа Engineering Laboratory, и ваш главный показывал мне договор, очнулся я почему-то на лекции…
– Теперь понятно. – Хакет улыбнулся Элу и опять стал совсем не страшным, а очень милым. – Я не прикидываюсь, а действительно вижу вас впервые, и это значит, что ваша миссия была успешной. Что вам поручили?
– Встретить в определённое время Николауса фон Садова в Екатеринбурге и ликвидировать.
– И вы его ликвидировали?
– Ну… Можно сказать, что да.
– Так «да» или «можно сказать»?
– Я загнал его на русские рудники. Ликвидировал.
– А зачем? – спросил Историк Второй.
– Откуда же мне знать?! Мне велели, я сделал! А потом дожил до 1822 года, и вот только что там сгорел, побеседовав с Прозрачным Отроком в селе Плоскове.
– О, про него я слышал! – обрадовался Хакет.
– К этому типу мы давно ищем ключи, – подтвердил Историк Второй.
– Рассказывайте, – распорядился Хакет.
– А договор? А деньги?
– Не беспокойтесь, всё вам будет. И даже больше…
Москва, 26 сентября 1934 года
У министра юстиции были горячие деньки: Анджей Януарьевич безвылазно сидел в Петрограде, разбираясь с бунтовщиками, устроившими беспорядки, и матушка отправилась его навестить. Стас вернулся в пустую квартиру. Сев за свой стол, он первым делом посмотрел на полку, куда поставил перед отъездом книгу «Фон Садов, которого не было» писателя Букашкова, и поставил не торцом, а обложкой наружу, чтобы сразу была видна. Теперь там стояли совсем другие книги.
Ах ты ж!.. Опять пропала! Жаль, поучительное было чтиво… Следовало хотя бы выписки из той книги сделать. Вдруг бы они уцелели?
Взял учебник, пролистнул до главы об императоре Павле. В марте 1801-го воцаряется его сын, Александр I: «Папенька умер апоплексическим ударом… Всё будет как при бабушке…» Не упомянут никакой Степан: ни солдат, ни фельдфебель, ни вахмистр.
Позвонил в московское представительство Министерства юстиции, попросил Мишу, хорошо ему известного секретаря отчима, связаться с российским посольством в Париже, чтобы узнали телефон галереи Palais-Royal. Говорил Стас медленно, стараясь, чтобы голос звучал внятно. После побоев дикция всё-таки была не очень хорошей.
Мише понадобилось всего тридцать минут – великое изобретение телефон!
Уже вскоре Стасу отвечали из Парижа:
– Аллоу!
– Несколько дней назад я был в вашей галерее и видел портрет «Незнакомка» Эдуарда де Гроха.
– Оу, мсьё! Ведь вы звоните из Москвы? Этот портрет теперь тоже в Москве.
– Я знаю, мадам. Я присутствовал, когда мадам Саваж вручала его мадемуазель Деникиной. Но мне хотелось бы поговорить с прежними владельцами картины. Не могли бы вы сообщить их телефонный номер?
– Сейчас посмотрю… Бывший хозяин картины – господин Вильгельм фон Садов, город Харрисвилл, штат Пенсильвания, Североамериканские Соединённые Штаты. А привёз картину в Париж и оформлял договор по доверенности его сын Отто. Вы записываете?..
– Да, конечно.
Он записал номер и, прежде чем попрощаться с любезной дамой, спросил:
– Когда-то инженер Эйфель построил в Париже башню… Высокую. Вы знаете о ней? Она стоит?
– Мсьё! – расхохоталась парижанка. – А что ей сделается?! Конечно, стоит!..
– Слушаю, Садов, – раздалось в трубке минут через пять после того, как телефонистка сказала «соединяю».
– Вильгельм фон Садов? – спросил Стас.
– Отто фон Садов. А вы правда звоните из Москвы?
– Правда. Я узнал номер вашего телефона в галерее Palais-Royal в Париже. Вы продали им картину.
– Да, «Незнакомка» Эдуарда де Гроха.
– Это моя картина.
– Прошу прощения, вы ошибаетесь, – произнёс далёкий голос. – Эдуард де Грох наш предок, и эта картина принадлежала нашей семье на законных основаниях.
– Я не спорю. Но моё имя – Эдуард де Грох.
На том конце провода надолго замолчали. Потом тот же голос осторожно сказал:
– Это очень интересно.
– Я звоню вам, чтобы предупредить. Ваша семья в опасности. За вами охотится английская темпоральная разведка, они уже убили одного моего прадеда. Не суйтесь в старую Россию. Не пытайтесь влиять на события. Вы должны это знать, я же учил Эмануэля! Неужели он не передал потомкам?..
– Прошу меня извинить, но во избежание ошибки сообщите имя лица, которому служил Эмануэль.
– Императора звали Карл Альбрехт.
– И вы лично знали императора?
– Разумеется, знал!
– Ещё раз извините. Я искренне рад слышать вас. Нет, я в восторге! Конечно, мы сделаем всё, как вы говорите!.. Но нельзя ли поподробнее? Нельзя ли нам встретиться?..
В тот же вечер ему позвонила Марина. Сказала, что звонила и вчера, и позавчера. Голос её был спокоен.
– Я был в отъезде, – объяснил он.
– Да, мне Елена Эдуардовна говорила. Но знаешь, я подумала: вдруг ты приедешь и не позвонишь мне?.. Ведь я на тебя накричала…
– Господи! Когда? Я ничего такого не помню.
Она засмеялась:
– Знаю, ты добрый. Только, Стасик, не пропадай. Хватит одной Мими… Мне так её жалко…
– Раз и ты, и я помним её, значит, жизнь Мими имела смысл, – бодро отозвался он.
– Смысл? – воскликнула она. – А в чём он, смысл жизни?
– Умереть, оставив по себе добрую память, – ответил он, ни секунды не задумываясь.
– Смысл жизни – умереть? – удивилась Марина.
– Оставить добрую память, – пояснил Стас. – Никакого другого смысла в ней нет…
